Кто на самом деле виноват в беспорядках в Донецке?

Один из богатейших людей Украины Сергей Тарута был назначен губернатором Донецкой области 2 марта указом и.о. президента Александра Турчинова. Металлургический магнат поначалу отказывался от должности, но затем решил, что «бизнес — в сторону, сейчас нужно думать о стране».

В должность он вступил на следующий день после первого штурма Донецкой обладминистрации пророссийски настроенными активистами, во главе которых встал избранный на митинге «народный губернатор» Павел Губарев. Тогда местные власти не растерялись: Губарева арестовали, его сторонников разогнали, на некоторое время протесты остались без лидера, но через месяц ситуация повторилась.
Теперь губернатор говорит о том, что силовой разгон — «это не его решение, а решение центральных властей», которых он уговаривает продолжить переговоры. В этом Тарута чувствует поддержку со стороны Рината Ахметова, богатейшего человека Украины и главного спонсора режима Виктора Януковича. Сейчас олигарх выступает в качестве переговорщика между «сепаратистами» и властями.
Самих протестующих Тарута считает «организованными извне» — окружением Виктора Януковича. При этом он видит среди них «идейных», и это его «воодушевляет». Губернатор три часа провел с корреспондентом РБК в машине, во время поездки он постоянно созванивался со вступившей в президентскую гонку Юлией Тимошенко, заодно отдал приказ заблокировать один из военкоматов, чтобы его не захватили протестующие.
— На заседании временного правительства независимой Донецкой республики много говорили о колоннах бронетехники, которые движутся в сторону Донецка и Луганска. Вам об этом что-нибудь известно?
— Я не думаю, что это техника для города. Я думаю, что это техника для укрепления границ, такое происходит постоянно.
— Кого вы считаете ответственным за беспорядки в Донецке?
— Ростов. Там делают пресс-конференции. По конфиденциальной информации, полученной от некоторых участников, которые находятся в здании областной администрации, они ждут инструкций из России (в Ростове-на-Дону отставленный от должности и бежавший в Россию президент Виктор Янукович уже дважды выступал с обращениями).
— То есть вы считаете, что в захвате администрации основную роль играют Виктор Янукович и его семья?
— Ссылки есть, такие ссылки есть. Они не мои, а участников, которые находятся внутри.
— Людьми, которые вышли на площадь Ленина и впоследствии захватили здание ОГА, двигало естественное недовольство или спровоцированное и организованное?
— То, что оно было организовано, не вызывает у меня никаких сомнений. То, что часть протестующих поддерживается извне, — это тоже факт.
Заместитель губернатора Донецкой области Александр Фоменко, губернатор Донецкой области Сергей Тарута и председатель Донецкого областного совета Андрей Шишацкий (слева направо) во время встречи с представителями ОБСЕ.
— Какова роль крупных бизнесменов в том, что происходит?
— Крупный бизнес заинтересован в стабильности и развитии региона. Только в таком случае у него будет повышаться стоимость. Потому что для крупного бизнеса важна капитализация, а для капитализации необходим рейтинг страны. Значит, он должен быть высоким, а высоким он будет только в том случае, если будет экономическая и политическая стабильность. Поэтому крупный бизнес заинтересован (в урегулировании конфликта).
— Кого сейчас можно назвать самым влиятельным игроком? Рината Ахметова?
— Конечно. Он — самый крупный бизнесмен.
— Какие у него интересы?
— Те же самые — процветание Донбасса. Бизнес у него глобальный, в рамках Украины. Да, есть активы и за пределами, но он не заинтересован в том, чтобы какие-то были здесь нестабильные ситуации, связанные как с расколом нашей территории, так и с тем, чтобы этот кризис долго продолжался. Он как раз самый заинтересованный и в идеологическом плане (я не могу сказать с абсолютной точностью, что его побуждает (принимать участие в переговорах между властями и протестующими) — экономические соображения или идеологические). Но экономическая часть вызвала у него попытку конструктивного решения ситуации. Я его хорошо знаю, мы постоянно обсуждаем все возникающие проблемы и тревоги, которые сейчас у нас в обществе накопились. Ахметов заинтересован в том, чтобы не было этой дестабилизации.
— Вы до недавнего времени были очень успешным бизнесменом. Не получается ли, что для вас это губернаторство — лишняя головная боль?
— Конечно.
— Зачем вам вообще это было нужно?
— Когда стоит вопрос о проблемах страны…
— То есть бизнес побоку, и вы спасаете людей?
— К сожалению, приходится брать на себя такую ответственность и спасать ситуацию.
— Но вы же политикой в регионе почти не интересовались.
— Вообще не интересовался никогда. Раньше я больше работал головой, сейчас — больше языком. Но то, что накопилось в голове, может очень сильно пригодиться для того, чтобы быстро сделать изменения, которые необходимы в регионе.
— Если вы проиграете и собравшиеся в донецкой обладминистрации будут разогнаны силой, люди региона будут считать вас виновником происшедшего и ваш бизнес сильно пострадает. Что вы будете делать в этом случае?
— Решение о силовом разгоне — это не мое решение, а решение центральных властей. Если не будет дальше никакого диалога и будет сохраняться угроза жизни Донбасса, то он (разгон) возможен. Но я готов убеждать каждую сторону, вести переговоры, чтобы этого не случилось. Что же касается бизнеса, то когда я согласился на губернаторство в очень, скажем так, некомфортных для меня условиях, я понимал, что бизнес — в сторону, сейчас нужно думать о стране.
— Вас долго уговаривали занять эту должность?
— Да, я сразу отказался.
— Ринат Ахметов обещал вам поддержку?
— Ахметов обещал поддержку, и поддержку я чувствую. Первое — это работа с депутатским корпусом. У меня с ними есть конструктивные отношения, они не мешают, а помогают в проведении реформ. Безусловно, они будут болезненными для чиновников, в том числе для многих депутатов, которые тут ходили, строили для себя благополучную жизнь не служением, а тем, что участвовали в разных схемах. Тут позиция понятная: Ахметов никогда не участвовал в коррупции и воровстве бюджетных денег, он занимался только бизнесом.
— Вы были бизнес-партнерами, почему вы расстались?
— Ну, мы обменялись активами, у каждого была своя стратегия, видение, разные возможности по развитию. Он выбрал свое направление, мы, не имея сырья, естественно, занимались инновационными преобразованиями наших предприятий. Чтобы не мешать и не сдерживать друг друга, мы с миром разошлись, поддерживая отношения в какой-то период времени больше, в какой-то — меньше. В последнее время он активно общается со мной, обсуждает проблемы, политические сложности. Его поддержку я чувствую: понятно, он не может встать вместо меня и работать.
— Насколько силовые структуры лояльны к протестующим? Невозможно представить, чтобы захватили здание ФСБ, но в случае с СБУ мы это видели.
— В России очень быстро локализовали бы такую ситуацию. Эти проблемы начались еще три месяца назад, на Майдане, где по разные стороны баррикад по-разному оценивались события. Это перекинулось на милицию: они защищались, их обвиняли в том, что они совершали преступления, шли против народа. Сегодня у нашей милиции довольно серьезный психологический посттравматический период, она не совсем эффективно работает. Я думаю, нам нужно немного времени, мы поработаем над улучшением их качеств, все станет лучше. Они не то чтобы на стороне протестующих — никому не нравится, когда бегают по площади с бутылками, захватывают здания. Милиции это не нравится, она готова реагировать, но мы выбрали для себя мирный путь урегулирования острой проблемы.

— Будут ли уволены донецкие силовики, допустившие захват зданий, как это обещал министр внутренних дел Аваков в отношении, например, харьковской милиции?
— Наш министр внутренних дел был назначен на должность всего три недели назад. За этот короткий промежуток времени он был еще не в состоянии сформировать коллектив, который будет нести защиту в рамках того закона и тех инструкций, которые у них есть. Я бы не совершал сейчас кадровые решения, поскольку это только усложнит, а не решит проблему.
— Кто-нибудь озвучивал решение о штурме?
— Я не могу говорить об этом, но решение о штурме принимается сегодня в Киеве (разговор происходил вечером в среду). Для этого есть специальные органы: Служба безопасности, МВД. Это их решение. Единственное, что я делаю, — постоянно веду диалог и прошу, чтобы они дали нам возможность урегулировать конфликт. Если это действительно идеологический протест, то мы эту проблему решим. Если это чей-то заказ и они не уйдут из здания, будут сидеть там с оружием, то это усложнит процесс.
— Как проходят переговоры с самопровозглашенным правительством Донецкой народной республики?
— Сегодня они рассматривали конструктивную возможность дальнейшего развития событий. Мы договорились, что они проведут собрание, проконсультируются, по результатам мы объявим дальнейший раунд. Я сказал, что готов встречаться в любое время и буду сдерживать движения наших силовиков.
— Как вы оцениваете вероятность усиления правоохранительных органов спецназом из западных областей, военными из Национальной гвардии?
— Я считаю, что в данном случае это только обострит ситуацию. Нам необходимо поработать с существующим составом, дать оценку его профессиональной пригодности, скажем так. С ним нужно работать, замену он будет воспринимать чувствительно: вот, приехали чужие, их учить.
— Нормализация процесса потребует диалога с «русской партией». Где для вас проходит красная черта — русский язык в качестве второго государственного, федерализация, прямые выборы губернатора жителями регионов?
— Я здесь не вижу больших проблем. Что касается русского языка, то, в принципе, риторика второго государственного языка — это риторика навязанная. Я не считаю, что в этом есть необходимость. Русскоговорящим необходимо, чтобы у них была переписка на местном уровне на русском языке. Мы считаем, что для этого необходим закон о местных языках, это снимет все проблемы: второй государственный язык означает, что переписка должна вестись на двух языках, в том числе на украинском.
— Вопрос конфедерации: здесь тоже есть совместная позиция по проблеме. Что они понимают под федерализацией?
— Нет, не отделение Украины от материка и присоединение к России. Нет, они под этим подразумевают, что хотят больше полномочий. Ну и я хочу больше полномочий для местных громад (единиц местного самоуправления) и областей. Так что у нас есть точки соприкосновения. На самом деле федерализация делает дороже саму конструкцию власти: потребуются две палаты, местное правительство. За счет чего оно будет жить? За счет простых граждан. Когда это объясняешь, все сразу понимают: «Нет-нет, нам нужно не это, нам нужно больше независимости».
— Вы готовы к газовой блокаде со стороны России? Это же означает коллапс для всей промышленности Донбасса.
— Я считаю, что поставлять газ и России выгодно. Выполнение Россией обязательств перед Европой зависит от решения проблем с Украиной. Если блокада случится, то это значит, что Украина станет независимой от российского газа. Да, может быть, Украина пострадает, но переживет. Но я думаю, что «газовая война» не нужна ни России, ни Украине, ни Европе.
— Кто такие, на ваш взгляд, протестующие?
— Разные люди. Бывшие военные, пенсионеры, «беркутовцы», домохозяйки. Они утверждали, что они не проплаченные, идейные, и это меня вдохновляет. Это значит, что силового разгона, может, удастся избежать.
— Когда вы стали губернатором, вы предполагали такой сценарий?
— Когда я пришел во власть, областную администрацию заняли (в первый раз). Я прекрасно понимал, с чем мне придется столкнуться.