Как Алексей Анатольевич поссорился с Ксенией Анатольевной

Незадолго до закрытия избирательных участков в России Ксения Собчак пришла в студию к Алексею Навальному, чтобы сделать ему грандиозное предложение. Два представителя российской оппозиции, один из которых участвовал в выборах, а другой оказался лишен этой возможности, пообщались друг с другом.

Несколько странным кажется то обстоятельство, что разговор шёл вовсе не о судьбах страны, даже не о грядущих шести годах «мрака и беспросветности», не о заслонившей горизонт фигуре тирана и самодержца.
Нет, два милых борца с режимом обсуждали возможность или скорее невозможность объединения усилий и давали друг другу множественные нелестные — да что там нелестные! — просто совсем никудышные характеристики. Капитаны народного протеста сошлись в драматической схватке, исполненной гнева, раздражения и обиды. Даже автор пересказа этой бредовой перебранки на либеральном сайте «Медуза» не смог удержаться от глума и назвал стычку видных оппозиционеров «главными политическими дебатами».
Никакие кремлёвские политтехнологи не смогли бы придумать столь демаскирующий участников дискуссии формат общения, обнаживший по ходу дела залежи космической глупости, примитивную эмоциональность в ущерб умению рационально мыслить и аргументировать свою позицию и обвинения, детскую веру в собственную непогрешимость, отвязанные от реальности представления о значимости собственной политической миссии, подростковую уязвлённость и полное отсутствие выдержки и хороших манер.
Ксения Анатольевна, участвовавшая в выборах и сумевшая во время предвыборных баталий изрядно разнообразить свой медийный образ, сделала воистину царский жест, предложив Навальному объединить усилия и работать вместе в рамках создаваемой ею и Дмитрием Гудковым демократической партии. Но собеседник не только не оценил щедрости предложения, а с ходу принялся гвоздить и шельмовать свою гостью, изобретая всевозможные обзывалки.
В считаные мгновения Собчак оказалась «частью лживой схемы», которая была использована, чтобы не допустить Навального до выборов, все её дела были охарактеризованы как «отвратительные», по итогам выборов она заработала титул «чемпиона лицемерия», а кроме того, явила миру свою продажную сущность. Несостоявшийся кандидат припомнил, как Собчак приезжала к нему и рассказывала, что за выдвижение ей предлагают «огромные деньги».
Дальше — больше. Это сложно было даже назвать обменом колкостями. Собеседники с первых же минут беседы пустились во все тяжкие, устроив грандиозное и в высшей степени похабное мордоплюйство, — обскакать их едва ли удалось самым матёрым привокзальным торговкам, имеющим многолетний стаж нарезания всяческих замысловатых винтов. Ксения Анатольевна — это «мерзости и подлости», подработка в государственной компании «Газпром» ради денег, приписывание себе чужих заслуг, пустословие, «вранье и лицемерие», «её роль — позорить оппозицию». В конце Навальный раскрыл страшный секрет — Собчак покрывает коррупцию Путина, отказываясь публично говорить на эту тему. Конечно, нарисованный гневными мазками портрет кандидата в президенты получился очень выразительным. Если хотя бы малая толика сказанного о ней является правдой, то Ксения Анатольенвна может дать сто очков вперёд попу Гапону и Евно Азефу, а также и другим известным провокаторам и предателям.
Себя «борец с режимом аттестовал с самой лучшей стороны, утверждая, что „он — человек реальных дел“, честно зарабатывает деньги оказанием юридических услуг. Кстати говоря, для меня это новость. Я знаю о том, что его фонд весьма расторопно собирает пожертвования, но о юридической практике Навального, которая приносила бы значимый доход, слышу впервые. Мне почему-то кажется, что Алексей Анатольевич в данном случае оказался в плену собственных фантазий. Впрочем, простим ему эту слабость, тем более на фоне очевидных заслуг. Он объехал 40 регионов, отсидел пару месяцев в СИЗО, в общем, работал не покладая рук в то время, как его собеседница отлынивала от дел.
Гостья не осталась в долгу, хотя была несколько менее изобретательна в срамословии. Но отдельные этюды и у неё выходили удачными. Например, назвав Навального „сильным и храбрым“, она тут же упрекнула его в злобности и мелочности. Образ, хотя и противоречивый, но вполне узнаваемый, особенно во второй его части. По ходу сравнив его с Лайфом — имелось в виду, что он использует постыдные средства для того, чтобы опорочить её, — в завершении Ксения Анатольевна исполнила неподражаемый цирковой номер. Она заявила, что отказывается произносить слово „нацизм“ в связи с прошлым своего визави. Но слово всё-таки было отчеканено, в связи с чем сомнения в непогрешимости Навального у аудитории вполне могли зародиться.
Несмотря на то что Собчак безоговорочно отпиралась от всех адресованных ей обвинений, она заметно уступила оппоненту по числу заклейменных пороков, а потому выглядела как оправдывающаяся сторона. Впрочем, дискуссию, наверное, можно охарактеризовать известной поговоркой о том, что „игра была равна“, — то есть никто не был лучше в этой истеричной, неряшливой, подростковой склоке.
Я иногда думаю, что, может быть, принадлежность к либеральному лагерю меняет профиль личности, превращая человека, казавшегося когда-то относительно вменяемым, в мерзкого ябеду, истерика, брызжущего слюной, топающего ногами, выкрикивающего бессвязные оскорбления, пытающегося как можно больнее уязвить обидчика. Но дело, наверное, всё-таки не в этом. Просто предполагать, что за такой важной, государственного масштаба заботой, как борьба с коррупцией, стоит ничтожнейшее существо, у которого нет ни гроша за душой, как-то не хотелось. А так оно и было. А собеседница Навального просто осталась в границах того образа, который сложился по ходу телешоу „Дом-2“. Никаких открытий и разочарований.
Это наша оппозиция и её стиль. Других писателей у меня для вас нет, как сказал когда-то один известный партийный и государственный деятель.