Пенсионеров МВД обвинили в попытке разослать письма с ядом иностранным дипломатам

Грандиозный международный скандал с отравлением советского перебежчика Сергея Скрипаля и его дочери в Великобритании стих, но отнюдь не закончился. Как нам стало известно, в Москве под арестом в «Лефортово» содержится человек, обвиняющийся в намерении отравить 13 иностранных посольств и больше сотни политиков в том же злополучном 2018 году.
Надо думать, что если бы этот план удался, отравление Скрипалей показалось бы всем невинными шалостями новичков.

Бывшего сотрудника бухгалтерии регионального полицейского управления Максима Котоманова в СИЗО стерегут похлеще чем графа Монте-Кристо. По версии следствия, 43-летний Котоманов, используя фальшивые бланки депутата Государственной думы Сергея Железняка, намеревался рассылать письма с ядом по дипучреждениям и лично высокопоставленным европейским сановникам. В длинном списке — около двухсот членов Европарламента. Действовал отравитель не один, его сообщник также арестован. Официальная формулировка того, что им инкриминируется — покушение на контрабанду отравляющих веществ.
Сразу оговоримся, информация, изложенная ниже, нуждается в официальном подтверждении. Все указанные сведения были получены нами из трех разных, не связанных между собой источников, однако каких-либо официальных документов по уголовному делу нет ни у нас, ни у родственников обвиняемых (кроме данных с сайта Лефортовского районного суда Москвы и постов с копиями писем в соцсетях на странице депутата Сергея Железняка).
Информацию мы черпали из открытых данных, от силовиков, согласившихся говорить на условиях анонимности, от родственников, которые лично общались со следователем и другими сотрудниками, адвокатами, и от людей, которые своими глазами видели те немногочисленные документы, с которыми в их дома приходили силовики, и улики, изъятые при обысках. Также наши источники — это знакомые, коллеги, соседи обвиняемых и другие очевидцы событий.
Итак, задержанных и подозреваемых двое — 43-летний Максим Котоманов и 47-летний Дмитрий Красильников. Их взяли 17 июля 2019 года в Краснодаре. Оба — в прошлом сотрудники, в настоящем — пенсионеры. Оба — взрослые и вменяемые мужики. Но вот поступок, в котором их подозревают, назвать нормальным язык не поворачивается.
Вот что удалось выяснить «МК».

Письма в посольства и «расстрельный» список

По информации от источника, первую акцию неизвестные злоумышленники провели в 2018 году. Часть информации даже просочилась в прессу. 16 февраля СМИ сообщали о том, что в ряде посольств (упоминались дипмиссии Венгрии, Румынии, Болгарии, Нидерландов, Польши, США, Италии, Канады, Чехии, Франции, Саудовской Аравии — всего 13 учреждений) получили по почте странные конверты. Внутри был обнаружен порошок белого цвета. Сообщники, как сообщил источник, нашпиговали конверты отравляющим веществом и на листах, схожих с депутатскими бланками, от имени депутата Госдумы Сергея Железняка написали письма и сделали рассылку.

Те самые странные письма якобы за подписью депутата Железнякаэ
По горячим следам на официальном сайте МВД в связи с обращением Железняка о рассылке от его имени почтовой корреспонденции было опубликовано сообщение о том, что «вещество никакой опасности не представляет». Однако наш источник поведал: внутри посланий якобы был настоящий яд на основе ртути. Что это могло быть за вещество, мы спросили у бывшего члена Комиссии по биологическому оружию ООН, военного эксперта Игоря Никулина.
— Под описание ситуации с «белым порошком» подходит сулема — хлорид ртути. Им еще, помнится, травили Рюриковичей. Вещество очень токсично, как и все соли ртути. В виде белого или бесцветного кристаллизованного порошка.
Достаточно распространенное вещество. Во всяком случае, достать его можно, если захотеть, так как оно используется для обработки семян в сельском хозяйстве, в фармацевтике. Так как эти мужчины не химики, то вряд ли они придумали что-то хитрое. Это вещество очень летучее, его пары быстро распространяются. Оно вызывает паралич дыхательных путей вплоть до смерти. Симптомы, как и у всякого нейротоксина, — удушье, судороги. Чтобы получить серьезную дозу и отравиться, достаточно побыть рядом с открытым конвертом 15–20 минут.
— При каких условиях его хранят и что для этого нужно?
— Никаких рекомендаций я давать не буду. Повторюсь, что вещество достаточно распространенное и не суперсекретное — специальных знаний и технологий не требуется.
— А закрытые конверты опасны?
— Думаю, что-то все равно проходит сквозь бумагу и конверт, ведь вещество летучее, особенно при положительных температурах испарения точно будут.

Вскоре выяснилось, что посольства стран в Москве были не единственными объектами атаки. Летним днем 2018 года двое неизвестных засветились возле здания почты в Майкопе. Там мужчины погрузили в синие ящики для корреспонденции около 200 конвертов. Всего на бланках, внешне схожих с бланками члена российского парламента Сергея Железняка, и от его имени были разосланы конверты по нескольким адресам в Европе. По данным источника, первой в очереди на «отравление» была итальянский политик, верховный представитель Европейского союза по иностранным делам и политике безопасности в комиссии Юнкера Федерика Могерини.
Всего было несколько рассылок, причем послания совершенно разные. Например, в некоторых письмах отправители-«отравители» указывали, что их выступление — это международная акция «Подари частицу земли Крыма». Другие письма содержали вроде даже какие-то угрозы адресатам.

Сергей Железняк
Как только липовая корреспонденция была перехвачена, контрразведчики опросили Сергея Железняка. Парламентарий заявил, что к отправленной корреспонденции отношения не имеет. Более того, его настолько возмутила эта ситуация, что он сам обратился с соответствующим заявлением в МВД — и правоохранители вроде бы даже возбудили уголовное дело по факту подделки документов. Но, по нашим данным, полицейские прекратили расследование о подделке, так как делом целиком и полностью занялись «старшие братья».
Довольно быстро поиски преступников принесли результат. На Котоманова и Красильникова указывали улики — как прямые, так и косвенные. Например, «Ниссан» Красильникова засветился на камерах около почты в Майкопе.
По официальной информации, обоим инкриминируют покушение на контрабанду отравляющих веществ организованной группой, так как ядовитые послания не дошли до адресатов. Однако, судя по тому, что за отравителями приехала специальная группа эфэсбэшников из Москвы в костюмах химзащиты, можно предположить, что в письмах была не крымская землица и не зубной или стиральный порошок, а настоящий яд.
Комментирует юрист Дмитрий Ястребов:
— Контрабанда отравляющих веществ — это незаконное перемещение их через границу. Исходя из того, что вы мне рассказали, скорее всего, — это временная квалификация. Возбудили дело по факту перемещения веществ, а если в процессе расследования будут установлены иные мотивы и обстоятельства, то и статья изменится. Пока же деяние, которое инкриминируют Котоманову и Красильникову, входит в разряд преступлений против общественной безопасности. На данный момент за него предусматривается ответственность от 7 до 12 лет — особо тяжкое преступление. Но если следователи сочтут, что подозреваемые покусились, например, на государственные интересы и безопасность, то, естественно, сроки будут выше. В этом же случае если бы преступление было реализовано и доведено до конца, пусть даже не на территории нашей страны, то резонанс был бы огромным, а последствия чудовищными.
Любые детали этой истории окутаны завесой тайны. Родственникам никто ничего не говорит. В качестве защитника по назначению случайным образом (с недавнего времени в качестве так называемых бесплатных адвокатов назначает специальная электронная система) была выбрана узкопрофильный адвокат — она не раз защищала различных «клиентов» ФСБ. Более того, на эту женщину публично жаловались коллеги, которым та якобы препятствовала участвовать в следственных действиях по другому делу — обвиненного в госизмене. В разговоре с «МК» она отказалась от каких-либо комментариев.
Получается, что Котоманов и Красильников оказались в полной изоляции в «Лефортово» — до тех пор, пока Максима не навестили члены московской ОНК.
Комментирует член Общественной наблюдательной комиссии Ева Меркачева:
— Котоманов сам попросил о встрече с членами ОНК Москвы, причем ходатайствовал, чтобы это была именно я. Вопросы по быту оказались не столь существенными (со склада долго не передавали личные вещи). А вот со здоровьем действительно большие проблемы (заключенный является инвалидом второй группы вследствие военной травы), в связи с чем члены ОНК просили администрацию изолятора разрешить ему дополнительную прогулку на свежем воздухе.
На вид усталый молодой человек (серые будни в СИЗО изматывают не хуже самой тяжелой работы) пребывал во время беседы почти в апатичном состоянии, когда уже все равно «что воля, что не воля». Но не исключено, что дело в болезни. Как бы там ни было, теперь правозащитники мониторят его состояние и условия содержания в следственном изоляторе…
Стараниями родственников одного из обвиняемых из Краснодара в Москву был выписан новый адвокат, но в «Лефортово» пробиться ему не удалось. Тем не менее нам стало известно, что Максим Котоманов пытался передать родственникам послание, которое, по информации нашего источника, было перехвачено. В нем арестант сообщал, что его дело связано с… делом Скрипаля.
При чем здесь Скрипали? И какое отношение краснодарские арестанты могут иметь к солсберийскому делу?
— Ни о каких Котомановых или Красильниковых из Краснодара я никогда не слышала, — категорически заявила племянница Сергея Скрипаля Виктория. — Знакомых таких ни у дяди, ни у сестры Юли, насколько мне известно, не было. Однако замечу, что незадолго до отравления моя сестра ездила со своим бойфрендом в Краснодарский край. А уже после инцидента в Солсбери туда летал ее молодой человек в компании своей мамы.
В поисках ответов на вопросы о том, кто же такие на самом деле Котоманов и Красильников, мы отправились на их родину.

Контрразведчики в костюмах химзащиты

Родители Максима Котоманова — уважаемые люди. Его мать Людмила Ивановна — член Союза архитекторов России, до недавнего времени трудилась в местном университете, в этом году ей исполнилось 70 лет. Отец занимался тем же и работал на руководящей должности в том же вузе. Игорь Сергеевич умер около 10 лет назад. Максима Котоманова соседи хорошо помнят, но, со слов местных жителей, он не очень общительный человек.
— Ходил тут с рюкзаком туда-сюда. Иногда здоровался, иногда нет. Соседи его Букой прозвали, потому что ходил с мрачным видом. Как-то мне список один печатал, у него же и компьютер и принтер есть. Две дочки у него (10 лет его родной дочери, 13 лет — девочки от первого брака его бывшей супруги), они уехали куда-то. Родители архитекторы, а он в ментовке работал, — рассказал мужичок в трико и бушлате. — Мать с недавних пор здесь редко появляется. Тоже не особо разговорчивая.

Максим Котоманов. Среди соседей он прослыл нелюдимым. Но визит сотрудников ФСБ они запомнили надолго
О «странностях» Котоманова-младшего рассказали и другие его знакомые. Также в некоторых старых документах домоуправления по адресу Котомановых фигурирует человек по имени Максим Далин (дата рождения полностью совпадает с его тезкой по фамилии Котоманов). Знакомые объяснили это тем, что в школе Максима дразнили драным котом, и чтобы избавиться от обидного прозвища, он поменял фамилию, но через некоторое время вернул старую. Также в архивах местного суда мы нашли иски Котоманова к своей бывшей сожительнице, сотруднице судебного департамента: Максим безуспешно пытался с помощью Фемиды забрать их общую дочь.
«В ментовке работал» — это, конечно, небольшое преувеличение. Получив экономическое образование, Котоманов действительно некоторое время трудился в бухгалтерии краснодарского главка МВД. К слову, там он и познакомился с подполковником уголовного розыска Дмитрием Красильниковым. О приятеле Максима Котоманова известно, что он служил в ОБОП и ушел на пенсию в звании подполковника. Дмитрий занялся вполне обычной для бывшего силовика деятельностью — охраной и частным сыском. Он даже возглавил ассоциацию детективных агентств юга России.
Максим Котоманов попал под сокращение и, со слов родни, даже выбил себе компенсацию и пенсию, так как его признали инвалидом (проблемы с давлением). После службы он стал заниматься юридической консультацией в сфере трудовых отношений. Большую часть времени Котоманов проводил дома за компьютером, много внимания уделял своему здоровью, иногда встречался с дочкой, общался с немногочисленными друзьями. Словом, чего-либо сверхподозрительного ни соседи, ни родственники ни за ним, ни за его другом не замечали. Но о том, как их забирали, местные жители судачат до сих пор.
— Рано утром позвонили в домофон. Какие-то типы, не представившись, попросили срочно открыть вход в подъезд, — рассказал житель первого этажа. — Я выглянул в окно, там стоят машины с надписью «ФСБ», а у входа люди с пистолетами и в масках. Впустил их… Сначала я подумал, что это космонавты. Я в армии служил, знаю, что такое ОЗК, но на этих были костюмы другого цвета, маски на все лицо, а в руках чемоданы с устройством для дыхания в условиях газовой атаки.

Необычных гостей и это эпическое задержание видела уборщица. Женщина наблюдала, как несколько человек в защитных костюмах и масках ярко-оранжевого цвета с чемоданами в руках поднимались на 6-й этаж.
— Я говорю им, мол, по вымытому не натопчите, а самой интересно, что они ищут. Кто-то буркнул, что ртуть в квартире какая-то. Мне удалось к порогу-то подойти, за дверь заглянула, а там эти в скафандрах шелудят, в прихожей кто-то коробки запаковывал, стопки с книгами стояли. Меня заметили и прогнали, — вспоминает техничка.
Обыски в «двушке» проходили до самого вечера. По нашим данным, из квартиры были вынесены бумаги, компьютер, принтер, телефоны и планшет, принадлежащие Котомановым.
— Я ничего вам не могу сказать, — категорично заявила мать Максима. — Мы сами ничего не знаем. Все, что я запомнила, — это то, что сыну предъявили обвинение по статье 226. 1.
— Вы в курсе про письма и кому их отправлял ваш сын?
— Конвертов я не видела. Но о них мне сказал следователь. Видела у следователя своими глазами список на двух страницах. Там было написано «Членам Европарламента» и куча фамилий, которые ни о чем мне не говорят.
— Следователь что-то говорил?
— Он не общается по делу. Все произошло для меня так неожиданно. Я знаю, они искали какую-то лабораторию, но ничего не нашли. Фиксировали отсутствие каких-либо отравляющих веществ в квартире.
— А почему письма были от имени депутата Железняка?
— Вы меня такие вещи спрашиваете… Откуда я знаю?
— Ну вы же общались с сыном...
— Не знаю, мне он не рассказывал.
— Расскажите, как проходило задержание?
— Неожиданно в 5 утра пришли. Я спала. Накануне ничего не предвещало.
— Им инкриминируют деяние, которое они совершили в 2018 году?
— Да.
— Письма отправляли из Майкопа?
— Там (в постановлении, что показывал следователь. — Прим. авт.) так написано.
— Писали письма сыну?
— Да, штук 5–6. Спрашивала, как его самочувствие, писала, что ждем его, волнуемся. Но все без ответа.
Также обыски и допросы проводились и у бывшей жены Максима.

Отравленный порошок искали в холодильнике

В то же самое время, когда чекисты перетрясали квартиру Котоманова, рано утром 17 июля 2019-го спецслужбы нагрянули в частный дом на окраине Краснодара, где с семьей не так давно обосновался экс-подполковник ОБОП Дмитрий Красильников. Мы наведались и туда.

Добротный трехэтажный кирпичный дом, на коричневом заборе видны свежие следы от ломика, за забором угрожающий рык алабая. По словам хозяйки Татьяны Красильниковой, металл погнул ветер. Женщина сама вышла к нам за забор, оставив собаку во дворе. По ее словам, силовики проникли к ним на участок под видом сотрудников газовой службы.
— Первое, о чем они спросили меня — это что-то типа, много ли мой муж заработал?
— К чему такой вопрос?
— Может, они думали, что Диме за это заплатили…
— Муж не приносил никаких сверхдоходов за последний год?
— Что вы, нет, конечно.
— Незваные гости что-то искали у вас в доме?
— Да, химическое оружие. Человек 10–15 зашли в дом. Дима сказал, смотрите, чтобы ничего не подкинули. Ну и я, родители, дети пытались находиться с сотрудниками.
— Что именно хотели найти сотрудники?
— Сказали, что ищут порошок. Буквально разобрали весь холодильник — каждый сверточек, каждую кастрюльку осмотрели, все продукты выворачивали. То же самое с принтером. У них была записана конкретная модель и марка. Несмотря на то что наш принтер отличался от того, что они искали, его все равно досмотрели и забрали вместе с компьютером и гаджетами.
— Что-то запрещенное нашли?
— Нет.
— А чем занимался ваш муж?
— Он работал в охранном детективном агентстве.
— Когда последний раз Дмитрий ездил в Москву и Майкоп?
— Не знаю. Он нередко куда-то уезжал. У него работа такая. Куда — я не спрашиваю — в командировку, значит, в командировку.
— А за компьютером он много времени проводил?
— Нет, это не его. Он мог скоротать время за просмотром сериалов про ментов, но не в Сети точно.
— У него есть химическое образование?
— Да что вы! Нет!
— Вы знакомы с Максимом Котомановым?
— Да, это друг моего мужа.
— Что он за человек?
— Я не знаю, он приходил к нам — и я обычно их оставляла. Они ели, пили, общались о чем-то. Наверное, службу вспоминали.
— У вас есть какие-то документы по делу?
— Нет, мне ничего не оставили. Мне лишь показали какое-то постановление из рук следователя. Единственное, что я запомнила — это был целый абзац, где перечислялись названия стран.
— Какие?
— Нидерланды, Греция вроде. Ой, их было так много!
— В эти страны якобы были отправлены письма с ядом. Как вы думаете, мог ваш муж пойти на такое?
— Думаю, нет. Зачем ему это?
— Как он относился к политике?
— Да никак, в целом одобряюще он относился к действующей власти. Не было у него никаких радикальных взглядов.
— По нашим данным, Дмитрий сказал, что не знал, что в конвертах, и просто отвез Котоманова и помог ему...
— Возможно. Но мы не знаем ни его позиции, ни как он там. Следователь ничего не говорит, я и другие родственники только передали Диме теплые вещи, и все. На суде по продлению ареста при следователе было разрешено перекинуться парой слов. Поговорили о здоровье, о родных, и муж сказал, что в марте уже будет суд. Какую он позицию занимает, какие показания дает, но мне об этом ничего не известно.
— А как же адвокат?
— Какой адвокат? У меня нет денег на защитника в Москве. Представляете, сколько стоят его услуги? Я всю жизнь занималась дизайном, Дима, по сути, единственный кормилец. У нас дом вон до сих пор внутри весь в бетоне. Дети, внуки, ребеночек с инвалидностью. Какой там адвокат.
— Общались с родственниками Максима?
— Созванивалась с матерью. Она уже пожилая женщина, жалко ее. Говорит, что Максим все берет на себя. Что берет? Откуда она это знает? Я не знаю.

Подполковник в отставке Дмитрий Красильников. Родные считают, что его сбил с толку Максим
Как и в случае с матерью Максима, жена Дмитрия пишет письма в надежде, что муж ответит, и рассчитывала что-то узнать по делу от нас. Она считает, что ее супруг не замешан ни в каких отравлениях. По данным от источника, сам Красильников объяснился со следователем примерно так же, мол, был нанят грузчиком и шофером за 30 тысяч рублей, чтобы отправить какие-то поздравления по почте. Однако и здесь возникают вопросы в отношении роли фигурантов уголовного дела. Так, следователи проверяли и перемещения Красильникова в Москве. В частности, по куртке Красильникова (это в разговоре подтвердила его жена) удалось установить, что тот много времени проводил около консульства ФРГ на Ленинском проспекте.

«Отравитель» из Советского Союза

В Краснодаре мы нашли друга Максима Котоманова. Им оказался пенсионер, бывший сотрудник местной ФСИН Александр. Мужчина очень растерялся, увидев нас на пороге своего дома в поселке, на окраине Краснодара.
— Максима знаю, с ним общался, но только по делу, — затараторил пожилой, но очень энергичный мужчина. — Про Диму знаю только со слов Котоманова, это его друг.
— Как вы познакомились?
— Максим помогал мне отсудить выплаты у ФСИН. Очень хороший специалист, грамотный. Знаю, что он другим бывшим сотрудникам помогал, консультировал.
— Вы в курсе, за что его арестовали?
— Нет.
— А что-нибудь подозрительное замечали за ним?
— Нет, что вы.
Но нашлись люди более разговорчивые. Со слов близкой знакомой Котоманова, которая поговорила с нами на условиях анонимности, Максим проявлял странности в своих увлечениях. Например, с этой женщиной Котоманов в начале 2019 года ходил по строительным магазинам и целенаправленно искал селитру, причем в чистом виде, не смешанную с чем-либо. Ей же Максим несколько раз привозил в квартиру запасы провианта чуть ли не в промышленных масштабах. Все это он объяснял мировой нестабильностью. Однако тогда она не придавала выкрутасам друга какого-то значения.
В профиле Максима оперативники обнаружили чат, в котором помимо Котоманова участвовали несколько краснодарцев. Нашего «героя» туда позвал некий Александр Белый. Вся суть общения в основном сводилась к обсуждению оружия (от автомата Калашникова до взрывчатки), также среди участников беседы были так называемые копатели, но Котоманов там себя активно не проявлял.
Нам удалось разыскать страницу Максима в Сети. Он подписан на два сообщества: «Коммунистическая партия» и «Русский мир». Названия пабликов говорят сами за себя. В друзьях у него всего два аккаунта — заблокированная страница «Межрегионального объединения коммунистов» и профиль того самого Александра Белого. Мы выяснили, что в реале тезка главного героя из известного телесериала «Бригада» — это Александр Мановицкий, который состоит в краснодарском подразделении общественной организации «Русская община». Активист имеет свой оружейный магазин, занимается отправкой гуманитарной помощи на Донбасс и стал известен в Краснодаре, после того как летом 2014 года на Театральной площади ударил по лицу мужчину с украинской ленточкой. Сам Александр рассказал, что последний раз общался с Максимом Котомановым в 2015 году, когда приезжал к нему за вещами.
— Я занимался сбором гуманитарки для Донбасса, и Максим пару раз участвовал в этой акции. Он встречал меня у своего подъезда. Передавал вроде денег, что-то около двух тысяч, одежду, спальный мешок.
Александр охарактеризовал его как настоящего патриота и далеко не безумца. Правда, по мнению активиста, Максим очень ведомый человек и мог попасть под влияние тех, «кто видом благих намерений мог впутать его в какую-нибудь темную историю». И, со слов Александра, такие в окружении Котоманова были — он якобы сожалел о распаде Советского Союза и состоял в секте «СССР» (ее еще называют «Домой в СССР» или «Граждане СССР»), которую в августе этого года Верховный суд Республики Коми внес в список экстремистских организаций, запрещенных в РФ. На условиях анонимности об этом сообществе нам рассказал действующий сотрудник столичного ЦПЭ (Центр противодействия экстремизму):
— Это относительно новое течение. В разных регионах они называются по-разному, но взгляды сводятся к тому, что Советский Союз якобы не распался. Очень часто вокруг этого течения крутятся мошенники, например, известны случаи, когда некоторые аферисты убеждали адептов взять кредит, аргументируя это тем, что СССР не распался, паспорт РФ недействителен, а значит, и не будет никакой ответственности, — пояснил собеседник из Центра «Э». — Мы просто наблюдаем, так как каких-либо радикальных акций не было, да и вообще никаких насильственных прецедентов со стороны адептов не было. Недавно в столичном регионе, например, у них было массовое собрание в Химках.
Контакты некоторых активистов-эсэсэсэровцев находятся в открытом доступе, но на наши вопросы о Максиме Котоманове отвечать никто не пожелал. Могли его и его друга надоумить в этом сообществе? Могли. Исключать не могу. Или их завербовали через Интернет? Почему бы и нет? Максим много времени проводил за компьютером. Кому была нужна эта очевидная провокация — им самим или кто-то их просто использовал втемную? А может быть, они просто не сдают своих кураторов. Почему этот дуэт «отравителей» задержали только через год и пять месяцев? Если была разработка, то где другие фигуранты по делу? Как долго еще продлится «сокрытие» для этих двух краснодарцев и когда им дадут возможность защищаться и общаться с родственниками?
Очевидно, что Котоманов не согласен с арестом и обвинением, так как, в отличие от товарища, обжаловал свой арест и его продление. Согласно данным сайта Лефортовского суда, последнее заседание по продлению ареста Котоманову было в сентябре 2019 года.
По словам очевидцев, на процессе Максим, отрастивший бороду, яростно обвинял Фемиду в продажности. У него начались судороги, и ему в конвойное помещение была вызвана «скорая». Медики диагностировали на месте гипертензивную болезнь сердца. Информация о последующих продлениях его срока содержания под стражей, похоже, тайна за семью печатями и на сайте суда отсутствует вообще, хотя 2-месячные сроки содержания под стражей уже дважды истекали.
Касательно Красильникова, то по нему такая же скудная информация на сайте Лефортовского суда, с той лишь разницей, что по нему есть сведения об удовлетворении судом 13 ноября 2019 года ходатайства следствия и продлении его срока содержания под стражей. Но постановлений суда на сайте также нет и в помине, и значатся они до сих пор как готовящиеся к публикации вот уже несколько месяцев.
Конечно, следователям удобнее всего делать свою работу в тиши, без шума и без внимания со стороны прессы и общественности, закрыв обвиняемых и определив ему удобного адвоката. Но все это «дело отравителей» вызывает массу вопросов.
Истории хорошо известны почтовые диверсии. Например, революция 1905 года начиналась именно с писем. Нанятые на деньги революционеров группы людей забрасывали жандармерию и другие органы различными фейковыми обращениями и провокациями так сильно, что учреждения не справлялись с потоком. Это была подготовительная стадия Первой русской революции…
Что касается современной истории, то самым известным примером является рассылка реальных, а не фейковых посланий со спорами сибирской язвы, которые были направлены в СМИ и двум сенаторам в США. Тогда 5 человек погибло и 17 отравилось.
В феврале 2018 года подозрительные письма пришли в офис Барака Обамы, однако, по данным местных журналистов, внутри конвертов находилась детская присыпка. А в марте того же года в районный суд одного из немецких городов пришли подобные послания — и из-за них отравление получили пять человек.
Как мы видим, рассылки имели место примерно в одно и то же время, что и отравление Скрипалей. Возможно даже, что кто-то координирует подобные акции в разных странах, но вот какие цели преследуют преступники, до сих пор не известно. В любом случае противостоять и вовремя пресекать подобные отравляющие преступные действия в мире еще не научились. И остается только уповать, чтобы это был зубной, стиральный порошок или детская присыпка.