Коррупция как тема № 1 празднует 20-летний юбилей

В августе 1993 года Борис Ельцин пообещал стране «боевой сентябрь». Выполнять обещанное президент начал с 1 сентября.

Он отстранил от должности вице-президента Александра Руцкого и вице-премьера Владимира Шумейко, оказавшихся в центре коррупционных скандалов. «Ъ» вместе с участниками тех событий выяснил, что тогда, как и сейчас, борьба с коррупцией была лишь поводом для очередного витка политического противостояния столкнувшихся властных группировок.
Указ о временном отстранении от должности вице-президента Александра Руцкого и вице-премьера Владимира Шумейко президент Борис Ельцин подписал 1 сентября 1993 года сразу после визита в Таманскую и Кантемировскую дивизии. «Обещанная и исполненная артподготовка сменилась обещанной же атакой»,— прокомментировал это событие аналитический еженедельник «Коммерсантъ». При этом СМИ сразу отметили, что при внешней логичности случившегося кадрового размена — от должностей были отстранены один из главных оппонентов главы государства и один из важных членов лояльного ему кабинета министров — с правовой точки зрения решение президента не выглядело идеальным. Во-первых, для отставки господина Шумейко президент должен был бы заручиться формальным согласием премьер-министра Виктора Черномырдина. Во-вторых, что важнее, в Конституции никак не была прописана процедура отставки вице-президента страны.


Показательна была и реакция отставников. Владимир Шумейко ничуть ей не огорчился и даже заявил, что сам «напросился» на увольнение. А Александр Руцкой вместе с депутатами Верховного совета во главе с его спикером Русланом Хасбулатовым президентский указ назвали незаконным. 3 сентября Верховный совет приостановил своим решением действие указа в отношении вице-президента. «По Конституции освободить вице-президента от должности мог только высший на тот момент орган власти — съезд народных депутатов. Если бы я совершил какое-то преступление и был бы осужден, то на основе судебного вердикта парламентарии могли бы освободить меня от должности,— уверен и спустя 20 лет Александр Руцкой.— Моя отставка была прямым нарушением Конституции со стороны Бориса Ельцина».
Не те масштабы
Вице-президент Александр Руцкой обвинялся оппонентами в сокрытии нелегальных доходов и владении счетами в швейцарском банке. Его претензии к Владимиру Шумейко: нецелевое использование бюджетных средств, выделенных на закупку детского питания. Длившийся с начала года конфликт исполнительной и законодательной ветвей власти перешел к концу лета в финансовую стадию: обе противоборствующие стороны обладали доступом к распределению бюджетных средств и обвиняли оппонентов в финансовой нечистоплотности. Социолог Леонтий Бызов вспоминает, что коррупционные скандалы начала 1990-х годов вызывали повышенный интерес со стороны общества. «Настроения людей между 1991-м и 1993 годом сильно изменились из-за разочарования в новой демократической власти,— вспоминает господин Бызов.— Так что история с чемоданами Руцкого и его разоблачениями окружения Ельцина воспринималась обществом на ура». По его словам, еще летом 1992 года социологи зафиксировали резкое падение рейтинга президента и рост популярности господина Руцкого. «Эту выигрышную позицию Руцкой удерживал вплоть до октября 1993 года, и коррупционные разоблачения помогали ему в этом: люди искали не в оппозиции, но в окружении президента кого-нибудь, на кого можно сделать ставку в противовес царившему в стране бардаку»,— говорит господин Бызов.
Экс-генпрокурор Валентин Степанков утверждает, что в открытых по итогам скандала уголовных делах против Александра Руцкого и Владимира Шумейко политической составляющей было больше, чем состава преступления: «Обвинения в отношении Руцкого были просто искусственно созданы. Он в силу своего служебного положения не имел возможности распоряжаться реальными финансовыми потоками. У Шумейко доступ к деньгам был, но главное — обе конфликтующие стороны использовали тему коррупции исключительно для политической борьбы друг с другом». По словам господина Степанкова, коррупция начала 90-х годов по масштабам несравнима с сегодняшним днем: «Система коррупционная не была всеохватывающей, не было такого количества чиновников, вовлеченных в преступные схемы. Поэтому и получать информацию следователям было проще: честных людей было больше в госаппарате». «О чем тогда шла речь: о получении согласия со стороны государства для отдельных компаний на экспорт актуальных товаров — нефти, газа, цветных металлов. Оформление квот и лимитов на получение выручки за рубежом и невозврат ее в Россию — вот это было самое коррупционное поле в то время»,— отмечает экс-генпрокурор. Александр Руцкой с ним не согласен: «Сегодня речь идет о мелочах по сравнению с тем, что было в 90-е годы». По его словам, причина нынешней всеобъемлющей коррупции в том, что тогда не было принято никаких мер и никто из чиновников того времени не был осужден: «Сегодняшнее воровство — следствие того, что в 1990 годы не были приняты соответствующие меры, от чего произвол начал разрастаться»,— уверен экс-вице-президент.
Министр экономики в правительстве Егора Гайдара Андрей Нечаев оспаривает тезис господина Руцкого: «Масштабы в смысле сумм и вовлеченности людей в коррупционные схемы выросли за 20 лет в разы»,— говорит он. По его словам, распределение бюджетных средств и государственного заказа было и остается широким полем для коррупции. «Другое дело, что бюджет тогда был куда скромнее»,— вспоминает Андрей Нечаев. «Особенность того времени — развиты были разные распределительные функции государства,— отмечает экс-министр экономики.— От ограничений типа квот на экспорт нефти ушло еще наше правительство во главе с Гайдаром, но они были заменены на квоты по доступу к трубе, например,— что в той или иной степени сохраняется до сих пор». Принципиальное отличие от дня сегодняшнего, по его словам, состоит в том, что тогда финансовыми полномочиями обладала не только исполнительная, но и законодательная власть. «Верховный совет, например, полностью контролировал Центральный банк,— отмечает господин Нечаев.— Они могли выдавать разного рода льготные кредиты. Если сегодня эта процедура систематизирована, то тогда это часто было индивидуальное решение кого-то из руководства ЦБ или ВС». Наконец, депутаты могли принять решение о выделении бюджетных или кредитных средств, а также налоговых льгот тому или иному региону, предприятию, что также оставляло широкое поле для коррупции, отмечает эксперт.
Депутат Верховного совета, а затем спикер Государственной думы 1-го созыва Иван Рыбкин считает, что главным коррупционным полем в то время было распределение правительственных квот и госсобственности на приватизацию. «Коррупция — это всегда трансформация власти в деньги, а тогда власть распределяла еще и большие куски собственности»,— говорит он. «Участникам процесса приватизации надо было любым способом удержать уже захваченное, так что многие старались занести конверты с подношениями чиновникам, курирующим процесс распределения собственности»,— отмечает и директор Независимого центра изучения методов борьбы с коррупцией, а в то время председатель подкомитета по приватизации Верховного совета Петр Филиппов. Впрочем, по его словам, нынешней системности в коррупции того времени не было: «Это сегодня известны правила, по которым бизнесмен должен давать откаты и взятки, а тогда речь шла о разовых подношениях. Когда было сформировано правительство Гайдара, первым делом было заявлено, что любые действия, которые могут бросить тень на работу кабинета министров, будет караться изгнанием из него,— вспоминает господин Филиппов.— На полном серьезе на одном из заседаний обсуждался вопрос: может ли министр поменять квартиру в Петербурге на квартиру в Москве. Сейчас такое невозможно представить».
Дело 11 чемоданов
19 февраля вице-президент Александр Руцкой, возглавлявший межведомственную комиссию по борьбе с коррупцией, опубликовал свою программу по борьбе с коррупцией, которую назвал «Так дальше жить опасно». 16 апреля по итогам работы комиссии господин Руцкой заявил, что собрал «11 чемоданов компромата» на высокопоставленных правительственных чиновников. По его словам, в ходе своей работы он выявил серьезные упущения в работе бывшего премьер-министра Егора Гайдара, экс-министра печати и информации Михаила Полторанина и госсекретаря Геннадия Бурбулиса, вице-премьера Владимира Шумейко и председателя Госкомимущества Анатолия Чубайса. «Мы анализировали постановления правительства, указы президента, касающиеся материально-технических ресурсов. То, что было обнаружено,— наглый, циничный грабеж страны, на который Ельцин никак не реагировал,— утверждает Александр Руцкой.— Например, итальянский кредит: нам выдают $200 млн, из которых на $50 млн закупаются уличные часы. Эшелонами исчезало авиатопливо, керосин. Растаскивалась собственность группы войск в Германии. Ужасающие нарушения были допущены в процессе приватизации таких объектов, как порт Находки, завод „Уралмаш“».

Экс-министр печати Михаил Полторанин считает, что господин Руцкой не всегда был объективен в своих нападках на правительство: «В моем случае речь шла об одном здании в Берлине,— вспоминает он.— На него претендовали казахи, украинцы, а мы хотели сделать в нем дом российской прессы. В итоге дом так и остался на балансе России, но меня взяли за штаны: „Не твое это дело, никакие документы ты подписывать не можешь“». По словам господина Полторанина, в итоге все претензии к нему были сняты: «Те конфликты были чисто политическими. Коррупции в итоге не нашли ни в действиях Руцкого, ни в действиях Шумейко».
Развалилось в итоге дело и в отношении вице-премьера Владимира Шумейко. Адвокат Борис Кузнецов, представлявший в то время его интересы, вспоминает, что с вице-премьером они познакомились после другого резонансного коррупционного дела. В мае 1992 года в программе «Итоги» бывший пресс-секретарь Бориса Ельцина Павел Вощанов обвинил экс-заместителя заведующего Управления делами ЦК КПСС Валентина Лещинского в сокрытии средств партии и участии в переводе их за границу. От имени господина Лещинского Борис Кузнецов подал иск о защите чести и достоинства на 10 млн руб. к ведущему программы Евгению Киселеву и Павлу Вощанову. В итоге господа Киселев и Вощанов согласились публично принести свои извинения в прямом эфире, и дело было решено в пользу Валентина Лещинского без рассмотрения в суде. «Передачу, в которой ответчики извинялись перед Лещинским, увидел Шумейко,— вспоминает Борис Кузнецов.— Его помощник разыскал меня и попросил представлять его интересы». По словам адвоката, суть претензий Александра Руцкого к господину Шумейко сводилась к следующему: правительство выделило крупную сумму денег на закупку дефицитного детского питания, питание было закуплено, однако параллельно Владимиру Шумейко пришла в голову идея построить в Подмосковье завод по производству такого же питания, чтобы не закупать его за рубежом. На постройку завода и ушла оставшаяся часть выделенных кабинетом министров средств, в чем господин Руцкой и увидел коррупцию. «Вице-президент Руцкой не стал разбираться, куда именно ушли деньги, и обвинил Шумейко в коррупции,— говорит Борис Кузнецов.— Вести это дело поставили отдельного прокурора Николая Макарова, но обвинение очень быстро развалилось. После этого Шумейко, уже успевший покинуть правительство, стал спикером Совета федерации». «Пришел ко мне Тяжлов, глава Московской области тогдашний, и говорит, что детского питания нет, но у области деньги остались во Внешэкономбанке, 7 миллионов. Я написал бумагу. Они закупили где-то миллиона на два этого питания, а потом говорят: „Давай на оставшиеся деньги завод купим и сами будем его производить“. Я еще подумал: вот молодцы! И мы все переиграли. А к Тяжлову приходит следователь: „Где остальные миллионы?“»,— вспоминал сам Владимир Шумейко в интервью журналу «Итоги».

Возглавив вместо Александра Руцкого межведомственную комиссию по противодействию коррупции, Андрей Макаров обвинил в финансовой нечистоплотности уже самого вице-президентаФото: Дмитрий Духанин, КоммерсантъВерховный совет в тот момент, однако, посчитал собранные вице-президентом документы заслуживающими внимания, после чего они были переданы в генеральную прокуратуру. Президент Борис Ельцин в ответ отстранил господина Руцкого от руководства комиссией, которую возглавил адвокат Андрей Макаров (в комиссию также входили глава государственно-правового управления президента Александр Котенков, начальник контрольного управления администрации президента и будущий генпрокурор Алексей Ильюшенко, министр юстиции Юрий Калмыков). 23 июля Верховный совет дал согласие на возбуждение в отношении Владимира Шумейко уголовного дела. Борис Ельцин в ответ уволил министра безопасности Виктора Баранникова, которого заподозрили в помощи господину Руцкому при сборе компромата. Уже в августе 1993 года комиссия под руководством Макарова выступила с новыми громкими разоблачениями, однако теперь под ударом оказался уже сам вице-президент. Комиссия сообщила о его причастности к счетам в швейцарском банке, на которые переводились коррупционные доходы. «В результате деятельности „малого НКВД“ (так вице-президент называл Межведомственную комиссию по борьбе с коррупцией) достигнута по крайней мере одна цель: Руцкой из „друга народа“, с маратовской запальчивостью требующего голов аристократов, превратился в затравленного гражданина».
«Мои подписи под якобы финансовыми документами были нагло подделаны, но главное Ельцину доложили: у вице-президента есть счета и недвижимость в Швейцарии,— негодует Александр Руцкой.— Спустя 2 года из генпрокуратуры за подписью Юрия Скуратова мне пришло заключение: следствие завершено, ваши подписи действительно были подделаны, но виновные в подделке не найдены. Я был полностью оправдан, но в то время, в 1993 году, все СМИ писали, какой негодяй Руцкой». Бывший вице-президент до сих пор не готов отказаться от обвинений в адрес своих оппонентов: «За Шумейко и до моих разоблачений тянулся достаточно неприятный шлейф, о чем писали в СМИ,— говорит он.— Внешне решение Ельцина выглядело так, что вот обоих подозреваемых отстраняют от должности. Но только в итоге я оказался за бортом и на нарах, а Шумейко сделали спикером Совета федерации (после октябрьских событий 1993 года Александр Руцкой был помещен в СИЗО „Матросская тишина“, из которого он был освобожден по амнистии 26 февраля 1994 года)».

В 1993 году глава контрольного управления администрации президента Алексей Ильюшенко был членом комиссии, разоблачавшей коррупционеров. Спустя три года он сам оказался в центре коррупционного скандалаФото: Павел Смертин, КоммерсантъДело в отношении Владимира Шумейко развалилось еще быстрее: уже 21 октября 1993 года новый генпрокурор Алексей Казанник закрыл уголовное дело, после чего господин Шумейко на несколько месяцев был назначен министром печати и информации. Впоследствии он также выиграл иск к господину Руцкому о защите чести и достоинства. «Коррупция тогда была в абсолютно эмбриональном состоянии,— отмечает адвокат господина Шумейко Борис Кузнецов.— Первые капиталы появлялись, но речь шла, может, о десятках миллионов долларов. В этом смысле многое зависит от фигуры первого лица: какие бы слухи ни ходили на счет членов его семьи, Татьяны Дьяченко и Валентина Юмашева, сам Ельцин был, очевидно, человеком чистым, и это влияло на климат в стране».
Президент Борис Ельцин еще не раз в сложные для себя моменты обращался к теме коррупции: уже в 1996 году, объявляя о начале своей предвыборной кампании в Екатеринбурге, он сообщил о возбуждении уголовного дела против экс-генпрокурора Алексея Ильюшенко. Борьба с коррупцией стала и одной из главных тем всей его кампании по переизбранию. «Укрепить материальную и кадровую базу органов МВД и прокуратуры, усилить их социальную защищенность; ликвидировать юридические условия, облегчающие совершение экономических преступлений и коррупцию госслужащих (ввести для них обязательное декларирование доходов)» — говорилось в предвыборной программе президента. В мае 1997 года Борис Ельцин действительно подписал указ N484, обязавший чиновников декларировать свои доходы. Заполнять свою декларацию о доходах чиновник может как угодно. Уже хотя бы потому, что никто до сих пор не знает, как эти декларации проверять.