Агрессивная деофшоризация: чем это чревато?

Стиль обращения государства с собственными финансовыми инструментами, как и реакция на это бизнеса, иногда говорят об экономической ситуации даже больше, чем цифры.

Объявленный Владимиром Путиным курс на деофшоризацию нашел горячий отклик у руководства ряда крупных компаний. «Русал», «Русгидро», «Камаз», «Металлоинвест» и «Норникель» заявили о переводе операций в Россию. Между тем юристы говорят о том, что вывод компании из офшора — процесс трудоемкий, долгий и дорогой. Во многих случаях он предполагает не просто серьезные издержки, но серьезные структурные изменения, чреватые громадными рисками.
Офшоры — один из инструментов глобальной экономики, не только служащий легальным средством сокращения налогов, но и облегчающий проведение сделок с компаниями разных юрисдикций, сокращающий правовые и прочие риски. В Великобритании и США доля офшоров больше, в Европе меньше. Китай, где с 2004 по 2010 г. прямые иностранные инвестиции выросли в 12 раз, использует офшоры как инструмент внешнеэкономической экспансии, причем крупные компании пользуются офшорами в рамках госпрограмм привлечения зарубежных инвестиций. Масштабы офшоризации российской экономики — не абстрактное зло (определение Сергея Глазьева), а закономерное следствие происходящих в стране процессов.
В отличие от других стран основной мотив уходящих в офшоры российских компаний, особенно в регионах, не столько минимизация налогов, сколько защита бизнеса от рейдерства со стороны криминала и чиновников. Из-за того что правосудие внутри страны управляемо, а услуги насилия продаются на рынке, русский капитал, по сути, арендует институты других стран: хранит там ценности, решаетконфликты в судах.
Следствие такого положения вещей — громадные масштабы вывода активов через офшоры (по подсчетам Tax Justice Network, за период с 1990 по 2010 г. в офшоры из России перетекло $798 млрд). Российские предприниматели вкладывают за рубеж больше денег, чем возвращают в страну.
Основной инструмент борьбы с «офшорной тенью» в мировой практике — повышение прозрачности операций. До мая месяца, когда был заключен договор об обмене налоговой информацией между странами ОЭСР, у России в отличие от всех развитых стран не было ни одного соглашения об обмене налоговой информацией с офшорами.
В этих условиях принудительные меры — а СК уже напомнил о своей давней идее ввести уголовную ответственность для юридических лиц — далеко не лучший способ решения проблем. «Очень заманчиво попробовать в приказном порядке ограничить движение капитала, вместо того чтобы улучшать инвестклимат, — прокомментировал инициативу властей Алексей Кудрин. — Но стоит помнить, что это означает и ограничение конвертируемости национальной валюты».
Офшорами не перестанут пользоваться. Изменится лишь структура офшоризации. По прогнозам аналитиков, агрессивная кампания по борьбе с офшорами приведет к тому, что этот инструмент перестанет быть удобным для малого и среднего бизнеса. Часть среднего бизнеса (доходы от 100 млн до 400 млн руб.) откажется от кипрских структур и вернется на родину. Но налогов от этого в бюджете не прибавится. Все, что вернется, уйдет в теневой оборот. А бизнес крупный в итоге выработает способы существования в новых условиях, например перейдет в более дорогие юрисдикции вроде Нидерландов.
Предпочитая заботу о контроле над потоками обеспечению гарантий прав собственности и улучшению инвестклимата, государство подрывает доверие не к офшорам, а к себе.