Борьба с особо крупными размерами

Приравнять коррупцию к измене Родине, ввести конфискацию за коррупционные преступления, а также материально мотивировать граждан сообщать о фактах коррупции в правоохранительные органы...
Это только часть мер, которые предлагают срочно ввести в стране для искоренения этого зла эксперты Национального антикоррупционного комитета и комиссии по противодействию коррупции президентского Совета по правам человека.

Свой рецепт борьбы с мздоимством, они изложили в докладе «Коррупция в России: время решительных действий», который должен лечь на стол президента в ближайшее время.
В 24-страничном документе отмечается, что коррупционный оборот составляет до 300 млрд. долларов в год и представляет прямую угрозу национальной безопасности страны. И хотя ситуация с привлечением к ответственности проворовавшихся чиновников и силовиков, как признают авторы доклада, улучшается, механизмов для борьбы с незаконным обогащением все еще недостаточно. Составители документа говорят, что назрела необходимость ратифицировать 20-ю статью Конвенции ООН против коррупции, которая признает незаконное обогащение чиновников преступлением. Также они призывают ужесточать наказание за преступления коррупционной направленности.
Почти одновременно с выходом доклада очередные итоги борьбы с коррупцией в России подвел председатель Верховного суда РФ Вячеслав Лебедев. По его словам, за коррупционные преступления в минувшем году были осуждены почти 10 тысяч, больше трети — за дачу взятки. 75% осужденных за взяточничество попались на взятке до 10 тысяч рублей. Больше всего берут мзду государственные и муниципальные служащие, за ними идут работники социальной сферы, здравоохранения и образования.
Прокомментировал новые рецепты по искоренению коррупции в стране исполнительный директор Института политических исследований Григорий Добромелов:
— Ратифицировать 20-ю статью, безусловно, надо. Учитывая, что это рамочное международное соглашение, России давно следовало его ратифицировать. Все другие предложенные шаги в борьбе с коррупцией имеют все-таки косвенное значение. Можно ведь не просто уголовное наказание ввести, а смертную казнь вернуть для коррупционеров. Или химическую кастрацию. Или прочие средневековые ужасы. Дело в том, что ужесточение наказания для коррупционеров, а тем более попытки создать сеть доносителей по фактам коррупции, ни к чему позитивному не приведут. Потому что мы будем иметь такое огромное количество псевдокоррупционных жалоб, что это просто превратится в способ сведения счетов с органами власти и между людьми. И жесткость наказания, по сути, не является для коррупционеров сдерживающим фактором. Единственный рецепт, который здесь может быть, ничем не отличается от рецепта борьбы с наркоманией.
— Поясните…
— От ужесточения наказания для наркоманов, вплоть до смертной казни, эта зараза не исчезает. Только тогда, когда ликвидируется система — не сбыта, не предложений, а система спроса на наркотики, только тогда наркомания исчезает. То же самое и с коррупцией. Когда нет спроса на коррупцию, тогда коррупции в государстве нет.
— Но спрос-то существует, если коррупционный оборот оценивается в 300 млрд. долларов…
— А изменить все могут три важных шага. Первый шаг – он уже озвучен президентом и предпринимается — уничтожение инфраструктуры коррупции. Коррупция – это, по-сути, «серые» и «черные» деньги в экономике. Когда существуют «отмывочные» банки и схемы офшорного вывода средств за рубеж и их обналичивания, тогда коррупция процветает. Поэтому деофшоризация экономики и борьба с отмыванием денег в банках – это первый шаг. Более радикальный шаг, к которому, я думаю, мы постепенно придем, — это перевод всех крупных платежей выше определенной суммы в электронный вид. Когда любые суммы будут проходить в электронном виде, тут же будет понятен и источник денег. Подобные платежи мгновенно отслеживаются.
— Только взятки чаще всего берут наличными и на местах, что называется…
— Поэтому нужен второй важный шаг – это ликвидация нормативной зоны волеусмотрения чиновника или другого должностного лица, принимающего решения. Если у нас в законе прописано, что чиновник может рассматривать жалобу от десяти до тридцати дней, то, понятно, что это повод для коррупции. Или когда в законе оговаривается, что наказание «либо штраф 300 тысяч, либо пять лет строгого режима». Закон должен существовать не как гаишник за углом, задача которого не предотвратить нарушение, а взять с нарушителя деньги. Закон должен работать как «лежачий полицейский», когда волей-неволей ты вынужден сбросить скорость, потому что иначе разобьешь подвеску. Иначе говоря, он должен быть нацелен не на ловлю и взимание максимального (на волю усмотрения чиновника) штрафа, а на предотвращение. И чем меньше будет зона волеусмотрения конкретного чиновника, тем лучше. Поскольку зона свободы здесь – это питательная среда для коррупции. И третье, что самое важное – массированная пропаганда среди населения неприятия коррупции на бытовом уровне.
— Видимо, это самое сложное. Поскольку 75% осужденных в прошлом году за взятки, если верить председателю Верховного суда Вячеславу Лебедеву, попались как раз на «мелочёвке».
— Есть даже целые регионы, например Кавказ, где «бакшиш» – это часть ментальности и культуры. Там это взяткой не считается. Но в общей массе у нас есть принятие бытовой коррупции, когда мы считаем нормальным как-то поблагодарить человека за то, что он просто выполняет свою работу. Медсестра хорошо заботится о больном родственнике – мы обязательно принесём коробочку конфет. Врач выписал нам правильный рецепт, и мы в итоге выздоровели – мы должны врача отблагодарить. Сантехник пришел, починил трубу и сделал это аккуратно, быстро и эффективно – мы обязательно ему ставим бутылку. Когда поймем, что просто выполнение своих служебных обязанностей – это нормально, тогда мы искореним коррупцию и на бытовом уровне. Вот три механизма, которые, на мой взгляд, являются первостепенными: уничтожение инфраструктуры, ликвидация нормативной зоны волеусмотрения у чиновников и массированная пропаганда искоренения бытовой коррупции.
Скептически относится к идее привлекать платных осведомителей для борьбы с коррупционерами юрист проектов «Роспил» и «РосЕвроСуд» Константин Терехов:
— Предложение выглядит достаточно экзотично, и я бы не стал даже его серьезно обсуждать. Хотя некоторые тезисы доклада, безусловно, заслуживают внимания. Это касается 20-й статьи Конвенции ООН – всем очевидно, что ее надо принимать. Но вопрос даже не в каких-то новых законах – законодательная база есть и она достаточная. Проблема в правоприменении, потому что контролирующих организаций и служб более чем достаточно – прокуратура, Следственный комитет, Антимонопольная служба и т.п., а толку от них немного. О каких новых мерах в таком случае мы может говорить? Зачем они нужны на бумаге? Важно, чтобы уже существующие меры заработали. А мы видим по статистике, что сажают в основном «пешек», сажают на самом низшем уровне. И это применимо не только к коррупции, но и к общеуголовным преступлениям. Если внимательно посмотреть, большинство уголовных дел – это кражи, где размер ущерба превышает две тысячи. То есть украл в магазине бутылку коньяка – два-три года дают. То же самое и с взятками в больнице, например. Легко пресечь, легко оформить, с точки зрения статистики и оперативной работы, и ничьи интересы здесь не пересекутся.
Директор НИИ проблем коррупции Сергей Сапронов считает, что каждую из предложенных в докладе мер надо обсуждать отдельно:
— Из какой, например, логики они исходили, когда предложили финансовое вознаграждение любому гражданину, заявившему о факте коррупции? Ведь прежде чем платить, необходимо проверить эту информацию. Но на сегодняшний день, чтобы проверить информацию в отношении должностных лиц, необходимо время. А время проверки – это месяц, два, три. И она может подтвердиться, а может не подтвердиться. Если не подтвердиться? Тогда уже действует другая статья, что этот человек, получается, солгал. Да и в сознании наших граждан, я думаю, к такой форме информирования исторически негативное отношение сложилось.
Резко отрицательно отнесся к идее платить деньги заявителям о фактах коррупции известный телеведущий Владимир Познер.
«Я давно такого ничего не слышал, что бы вызвало у меня одновременно чувство смеха и ужаса. Я негативно отношусь к коррупции, но еще более негативно к поощрению «стукачества». Это означает развращать народ. Если можно «стукнуть» и что-то за это получить, то полстраны будет этим заниматься. Если видишь факт коррупции, то пойди и скажи об этом куда положено, но не потому, что ты за это получишь процент», — прокомментировал он инициативу в эфире «Русской службы новостей».