Предапрельские тезисы по украинскому вопросу

Юристы не могут оставаться в стороне от происходящего, ведь это касается и их тоже. Представляю вашему вниманию тезисы Института сравнительного и международного права.

События февраля-марта 2014 года в Киеве следует квалифицировать как отстранение легитимного главы государства от власти в результате антиконституционного государственного переворота, совершенного благодаря террористическим действиям представителей радикальных и экстремистских группировок при поддержке иностранных государств.

Признание «майданского правительства» и поддержка его незаконных действий со стороны некоторых иностранных государств является прямым нарушение принципа государственного суверенитета и территориальной целостности Украины, вытекающих из права народа на самоопределение (в случае США, Великобритании — это также нарушение политических обязательств, сформулированных в Будапештском Меморандуме 1994 года (позднее к Меморандуму присоединилась и Франция); в случае других стран — это нарушение принципов Заключительного Акта Хельсинки по Европе, а также международно-правовых обязательств, предусмотренных Уставом ООН).

Россия и «Майдан»

а) Меры, принимаемые Россией в рамках обеспечения безопасности российских военнослужащих на Украине.

Меры, принимаемые Россией по защите объектов дислокации частей и подразделений ЧМФ и ВС РФ, действующих в соответствии с российско-украинскими соглашениями, а также меры по обеспечению безопасности обслуживающего персонала этих объектов и гражданского населения в данных областях от незаконных действий «промайданских» группировок, являются, в том числе и с международно-правовой точки зрения, легитимными и, более того, абсолютно необходимыми.

б) Возможное расширение поддержки Россией протестов против «майданского переворота».

В соответствии с Будапештским Меморандумом 1994 года, Россия выступает одним из гарантов безопасности Украины, обеспечения государственного суверенитета и территориальной целостности Украины. Данный инструмент не порождает каких-либо новых или специальных международно-правовых обязательств (и соответственно, в противоположность позиции, которая высказывается некоторыми экспертами, его нарушение НЕ МОЖЕТ квалифицироваться как нарушение норм международного права). Однако, как и другие государства-участники Меморандума, Россия связана предусмотренными здесь ПОЛИТИЧЕСКИМИ обязательствами. При этом сам текст Меморандума не предполагает, что государства-гаранты обязаны принимать соответствующие меры исключительно на коллегиальной основе. Более того, ряд положений других совместных украинско-российских соглашений и договоренностей свидетельствует о наличии именно между Россией и Украиной особых взаимных обязательств в данной сфере (в том числе, политического и морального характера), связанных с исторической спецификой их взаимоотношений (см. например, такие основополагающие документы, как ДагомысскоеСоглашение от 23 июня 1992 г. или Киевский Договор 31 мая 1997). Если «майданский переворот» квалифицировать как антиконституционную узурпацию власти, то поддержка «антимайданских» выступлений может, в этом смысле, рассматриваться как меры по оказанию поддержки в восстановлении государственного суверенитета и территориальной целостности Украины. В любом случае, на момент подписания указанного Меморандума легитимное правительство Украины — как и другие страны-подписанты — было полностью согласно с ролью России как гаранта своей безопасности, государственного суверенитета, и территориальной целостности.

в) К вопросу о допустимости прямой военного участия России на Украине.

По этому вопросу данный комментарий придерживается «классической», исторически сложившейся в теории международного права позиции рационального консерватизма. Она выражена в недвусмысленных и однозначных формулировках Устава ООН и норм международного права относительно права народов на самоопределение, условий допустимого применения силы, «неотъемлемого» права на самозащиту и в признанной на сегодняшний день как opinio jurisдоктрине «упреждающей самообороны» и «гуманитарной интервенции». В этом смысле следует искать ответ и на вопрос о пределах принципа государственного суверенитета и территориальной целостности, допустимых с точки зрения международного права, когда применение военной силы признается легитимным при разумной необходимости защиты фундаментальных прав человека или в рамках предупреждения или противодействия проявлениям терроризма.г) Особый случай — допустимость иностранного (международного) вмешательства по приглашениюМеждународно-правовым оправданием возможного применения силы на территории иностранного государства является юридическая конструкция «вмешательства по приглашению». В этом случае, нет оснований говорить, что принятие иностранным государством военных мер с согласия «принимающего» государства является нарушением международно-правовых принципов государственного суверенитета или территориальной целостности данного государства. Это, естественно, не предполагает неограниченный мандат на применение военной силы. В частности, такое применение силы должно быть соразмерным целям осуществляемого вторжения и осуществляться в соответствии с нормами, предусмотренными так называемым «международным гуманитарным правом». (В частности, Женевскими Конвенциями 1949 года и Дополнительными Протоколами 1977 года).

МИД Украины сделал официальное заявление, в котором утверждается, что Янукович не имел права просить Путина о военной поддержке.

В этой связи излагаем следующий предварительный комментарий юридических аспектов письменного обращения В. Януковича, копия которого была представлена представителем России В. Чуровым на заседании Совбеза ООН.

Как представляется, в данном вопросе следует различать два аспекта, а именно, международно-правовой и внутригосударственный (конституционный). В контексте последнего аспекта, «право просить у другого государства ввести его вооруженные силы на территорию Украины» имеет Президент РУ. Лишь в определенных случаях, которые предусмотрены украинским законом «О порядке допуска и условиях пребывания подразделений вооруженных сил других государств на территории Украины», решение Президента должно быть одобрено парламентом (п. 23 ст. 85 Конституции РУ). В других же случаях, ввиду пробельности и неопределенности украинского регулирования, такого разрешения, в соответствии с текстуальной и смысловой интерпретацией закона, не требуется. Что касается ответа на данный вопрос с точки зрения международного права, то достаточным является соответствующее официальное обращение Президента РУ как главы государства. Соблюдена ли при этом (возможно) предписанная национальным законодательством (включая и Конституцию) процедура, вообще не имеет на международно-правовом уровне принципиального значения.