Имиджевое самоубийство

Феноменальное лицемерие Запада, достигшее масштабов, при которых оно становится органичным и уже не воспринимается им самим как что-то аномальное, поражает воображение.

Люди, истошно рукоплескавшие уничтожению Югославии, бомбардировкам Сербии и Ливии, вторжениям в Афганистан, Ирак и Сирию, организации государственных переворотов и кровопролитных войн в других истерзанных странах, — а порой и несущие ответственность за часть этих преступлений, — с восторгом проповедников читают России нотации про международное право.
Как будто Россия нарушила хоть что-то в нем, — и как будто они его не уничтожили самое позднее аж в 1999 году!
Нам рассказывают, что Россия «как-то быстро» воссоединилась с Крымом (хотя я, например, помню заголовки 1989 года «поезд немецкого единства идет вне расписания»), что наша страна «нагло растоптала принцип нерушимости послевоенных границ в Европе» (что звучит по меньшей мере нелепо после не только создания Косово, уничтожения Советского Союза и Югославии, но и после воссоединения Германии) и что, оказывается, это русские виновны в том, чтоТимошенко в 2009 году согласилась покупать газ по высокой цене!
Западные дипломаты лицемерно рассказывают нам, что нас не слышат, оказывается, потому, что Россия плохо рассказывает Западу о реальной ситуации на Украине, — и это в условиях информационной войны, последовательно и цинично ведущейся против нас на всем информационном пространстве. Информационная война напоминает развязанную против нас по время нападения Саакашвили на Южную Осетию, когда глобальные СМИ давали 90% фашистам, попытавшимся осуществить геноцид, и 10% — жертвам этой попытки, приравненным таким образом к террористам.
Нам рассказывают о том, что волеизъявление народа что-то значит лишь тогда, когда оно обращено против России, — и в этом случае, как на Евромайдане, важно волеизъявление даже ничтожной части народа.
Когда же народ демократично и без подтасовок выступает за Россию, как это случилось в Крыму, — демократия должна быть отменена в пользу принципа целостности государства, даже если государства не существует, и в пользу нерушимости Конституции, даже если эта Конституция уже разрушена ставленниками и агентами самих моралистов.
Мы отчетливо увидели, как рассказывающие нам о международном праве и государственном суверенитете западные дипломаты своими руками осуществили в соседнем государстве государственный переворот и свергли какую-никакую, но все же законную власть, — при этом не дожидаясь никаких выборов.
Мы увидели, как представители тех самых кругов, которые всеми силами пытались превратить слово «русский» в синоним слова «фашист», вполне осознанно и последовательно привели к власти на Украине самых настоящих нацистов.
Мы увидели Германию, вновь, как 70 и 80 лет назад, воспевающую и поддерживающую самый оголтелый и откровенный нацизм, — правда, пока еще не у себя, а на Украине, и направленный против русских, а не против евреев.
Мы увидели огромное количество людей, сделавших из своей национальности доходную профессию, полагающих Холокост пожизненной индульгенцией от всех мыслимых и немыслимых грехов, выданных им лично Гитлером, — и с восторгом, через поколения замученных в концлагерях соплеменников, принявших эту индульгенцию из его рук.
И, конечно, — как можно забыть такое! — мы увидели полное понимание и приятие Западом намерения создать на Украине нацистское ядерное оружие, чтобы «не оставить от России даже выжженного места». Заявления такого рода считаются лощеными западными дипломатами абсолютно нормальными, полностью оправданными и само собой разумеющимися.
Кто сегодня посмеет заявить, что главной европейской ценностью является агрессивный гомосексуализм? – он, бессильно поскуливая, отступил на второе место, уступив пальму первенства самой наглой русофобии, обезумевшей одновременно от страха и от безнаказанности.
На руинах прекраснодушных мечтаний о демократической, правовой и благополучной Европы в реалиях безработицы, безысходности и цыганских бидонвиллей вырос новый, реальный «общеевропейский проект»: выращивания нового антироссийского общества.
Запад вновь, как в годы «холодной войны», объединен, пусть временно, единой задачей, единой целью (пусть и не такой масштабной, как тогда): превратить некогда золотую Украину в «Уркаину», в Бандеристан, политические и интеллектуальные элиты которого будут, подобно польской и прибалтийским, осознавать себя исключительно в истошной ненависти к России.
Превратить некогда цветущую и богатую (в составе Союза – намного богаче России!) страну в выжженное тоской и нищетой Дикое поле, существующее лишь ради своей ненависти к России, в самовоспроизводящийся ад русофобии.
Это вызвано не только разумной и понятной глобальной конкуренцией, но и тягчайшей психической травмой западных элит, в особенности их неофитов из Восточной Европы.
На протяжении уже более чем четверти века национального предательства западные элиты привыкли к тому, что они постоянно заставляют Россию отказываться от своих интересов и действовать в интересах Запада. Отдельные исключения (вроде «разворота над Атлантикой»Примакова, захвата аэропорта в Приштине, Мюнхенской речи Путина и защиты Южной Осетии от демократического геноцида, подготовленного «всем мировым сообществом») лишь подчеркивали правило.
В результате западные политические тусовки привыкли сознавать свои интересы как единственные законно существующие в мире и воспринимали интересы России не более, чем посетитель стейк-хауза – интересы коровы.
И сейчас, когда Россия в Крыму продемонстрировала способность даже не защиты, а простого сознания своих интересов и отрицания ради них интересов Запада, для западных элит произошел шок: их мир в прямом смысле слова перевернулся, черное стало белым, сон явью.
Для проституирующих же элит ряда восточноевропейских стран этот шок усугубляется страшным сомнением: а что, если они вульгарно не тому продались? Не сильнейшему, а исторически слабеющему, который не сумеет обеспечить им должный уровень благ и удовольствий? Ведь социальную деградацию Прибалтики и основной части Восточной Европы (и даже Восточной Германии) по сравнению с социалистическими временами сознают не только их жители, но и многие члены тусовок, правящих ими от имени США и Евросоюза.
Этот шок удваивает агрессивность и лицемерие, нацеленные сейчас на Россию, — и качественно усугубляют ту катастрофу, которую устроил себе Запад в нашей стране.
Сегодня приходится сталкиваться с ситуацией, когда мнение представителей Запада (включая российских либералов) больше просто не интересует носителей русской культуры, — и не столько в силу своей патологической чужеродности, сколько потому, что это заведомая ложь. Ложь, разоблаченная, — чего в принципе не могут понять западники, — отнюдь не вертящимися на сковородке телеэкрана Киселевыми (так и не могу понять, чем Дмитрий в принципе отличается от Евгения), а повседневным опытом, личным общением, разговорами с родственниками и знакомыми, накопленным историческим опытом своих семей.
Запад ярко, убедительно и однозначно, «не на словах, а на деле» показал себя органичным, природным врагом России: не потому, что она права или нет, не в силу конкуренции за рынки и ресурсы, не из-за разного понимания прав и обычаев, — а просто потому, что она Россия.
И эта демонстрация своей непримиримой ненависти, враждебности и неприятия удалась Западу так хорошо, что он совершил в нашей стране имиджевое самоубийство.
Его ценности – русофобия.
Его желание – чтобы мы исчезли.
Он несовместим с нами: не только не хочет, но и не может терпеть такого совмещения. (Мы-то совместимы с ним отлично, мы его любим и в нем отдыхаем, когда и как получается, а вот он с нами – нет, увы, и отнюдь не из-за плохого туристического сервиса).
Благодаря глубокому лицемерию Запада сами термины «демократия», «либерализм», «права человека» стали в России ругательствами и тяжкими личными оскорблениями.
Его «мягкая сила» рассыпалась – просто потому, что обернулась очевидной почти для всех ложью.
Он не даром сразу перешел к угрозам – вплоть до войны (ибо дезавуированное Обамойзаявление Керри об исчерпанности дипломатических инструментов как раз и означает войну): он ощутил, что иной силой, кроме грубого принуждения, у него не осталось.
Изолгался – слишком публично, слишком доказательно.
…Все будет плохо: и в Крыму мы дров наломаем (а уж сколько наломают, нам понятно), и с русскими на Украине потихоньку начнут творить то же, что с русинами в Закарпатье, и карательные экспедиции будут – в условиях кромешной нищеты просто за добычей, и жесточайшая социальная инженерия, превращающая русских в русофобов, отработанная на Западной Украине, начнет применяться по всей замученной стране, и совсем не факт, что у российских януковичей хватит духа спасти Украину так же, как они вынужденно спасли Крым…
Высокая эффективность бывает в учебниках и мемуарах, а в жизни бывает как обычно.
Но главный перелом произошел: морок либерального тумана, пелена западной пропаганды спала с России.
Мы начали сознавать свои интересы, не стыдясь и не стесняясь их.
Чем менее последовательно мы будем реализовывать их, тем дороже нам это обойдется, — но главное случилось: Россия вернулась к осознанию себя.
Мы вернулись не в Крым – мы вернулись к пониманию того, кто мы и зачем.
И если через поколения в нашей стране будет кому писать нашу историю, главная историческая заслуга президента Путина будет признана именно в этом.
Мы вернулись.