Условно-досрочный расстрел

В Мордовской колонии №1 в специальном участке для содержания осужденных к пожизненному лишению свободы отбывает наказание 69-летний майор милиции Петр Стаховцев. 16 июля 2014 года пройдет ровно 25 лет с того момента, когда он был взят под стражу.

Никогда не признававший своей вины Стаховцев сможет просить суд об условно-досрочном освобождении от пожизненного лишения свободы. Как рассказали в Федеральной службе исполнения наказаний, пока ни один человек из этой категории осужденных таким правом не воспользовался. Стаховцев, отсидевший четверть века за убийство и бандитизм, может стать первопроходцем.
Встретить в СМИ упоминания о деле Стаховцева не так просто. В июле 1989 года его арестовали, в апреле 1991-го приговорили к смертной казни, а в 1992 году комиссия по помилованию при президенте включила Стаховцева в список лиц, которым Борис Ельцин своим указом заменил расстрел на пожизненное заключение. Эти события остались почти незамеченным на фоне глобальных потрясений в стране. Оглашение приговора наложилось на активную фазу распада Советского Союза.
В литературе по истории правоохранительных органов период конца 80-х — начала 90-х чаще всего характеризуется словами «резкое ухудшение криминогенной обстановки». Задержание в Иркутске 46-летнего сотрудника вневедомственной охраны, руководившего бандой из пяти человек, не вызвало большого резонанса. Стаховцеву вместе с сообщниками вменялись нападения и попытки нападений с целью ограбления или завладения оружием на отделы внутренних дел, кассиров двух иркутских горно-обогатительных комбинатов, алюминиевого завода, мясокомбината, квартиру директора магазина «Детский мир», охрану Комитета по телевидению и радиовещанию Иркутской области, Центральный аптечный склад и отделение Госбанка. В большинстве эпизодов преступники ограничились лишь подготовкой к преступлению. Самым удачным можно назвать ограбление склада с промедолом: некоторые члены банды сами страдали наркотической зависимостью, а также планировали заработать на реализации лекарства среди других наркоманов.
Несмотря на сомнительные преступные достижения группировки, ее жертвами стали три человека: 79-летний стрелок ВОХР Артем Минько, задохнувшийся из-за кляпа, 24-летний водитель Петр Богомолов, у которого преступники забрали машину, и 34-летний член банды Валерий Смолянский, заподозренный в сотрудничестве с милицией. Самым дерзким, по версии следствия, был неудавшийся план нападения на Госбанк в городе Слюдянка. Преступники рассчитывали похитить 11 млн советских рублей, захватить расположенный рядом склад со взрывчаткой для местных карьеров и устроить грандиозный взрыв. Вызванный таким способом оползень должен был стереть Слюдянку с лица земли и скрыть следы преступления.
По версии следствия, Стаховцев в большинстве преступлений непосредственного участия не принимал, а действовал из-за спины инженера вневедомственной охраны Андрея Дядченко, руководившего уже исполнителями преступлений. Там, где Стаховцев сам участвовал в нападениях, делал он это на пару с Дядченко, не поддерживая никакой связи с остальными членами банды.

Петр Стаховцев.
«В судебном заседании Стаховцев вину не признал и пояснил, что является жертвой оговора иркутской мафии через приставленного к нему Дядченко, его друга Тузовского и родственников Дядченко, что никаких преступлений не совершал, а подвергся преследованию со стороны связанных с мафией лиц из числа руководства УВД и УВО за бескомпромиссную борьбу с ней», — говорится в набранном на печатной машинке тексте приговора Стаховцева к расстрелу.
Составлявшая его судья Галина Федорова в 2000-х годах умерла. «Ей было за 70, но она до последнего продолжала отправлять правосудие», — рассказали в Иркутском областном суде. Там же со ссылкой на «старожилов» смогли припомнить, что во время чтения приговора Стаховцеву Федоровой стало плохо. У женщины случился чуть ли не инфаркт.
Чистки полковника Сванидзе
Член Московской Хельсинской группы 70-летний правозащитник Валерий Борщев в разговоре с РП быстро вспомнил дело «иркутского милиционера, приговоренного к расстрелу». Телефонный звонок застал его по пути в один из московских СИЗО. Больше двадцати лет назад, еще будучи депутатом Моссовета, он начал инспектировать места лишения свободы, добиваясь соблюдения прав человека. Этим он занимается и по сей день в составе Общественной наблюдательной комиссии Москвы. Благодаря его отчету о смерти Магнитского подробности гибели юриста фонда Hermitage Capital стали достоянием широкой публики.
«Помню, конечно, помню его (Стаховцева). Лёва Левинсон тогда мне принес его письмо. Мы подробно разбирались с ним, писали и в Генпрокуратуру, и в Верховный суд. Когда я был на острове Огненный (ИК-5 Вологодской области – одна из пяти колоний для осужденных к ПЛС. — РП), я хотел с ним встретиться, но мне сказали, что его куда-то вывезли на время. Я считаю, этот человек невиновен. Поговорите с Левинсоном», — успел рассказать Борщев, спускаясь в метро.
Заведующий библиотекой правозащитной литературы Лев Левинсон может рассказывать о деле Стаховцева бесконечно долго. В конце 1996 года он работал помощником Борщева, избранного тогда депутатом Госдумы. Распечатав однажды конверт с письмом Стаховцева, все последующие годы он периодически возвращался к попыткам освободить этого человека. «Из приговора, вынесенного Иркутским областным судом 19 апреля 1991 года, и обращений Стаховцева в Государственную Думу видно следующее», — начинается справка, подготовленная Левинсоном по материалам дела.
В июне 1985 года Стаховцев, руководивший уголовным розыском одного из районов Иркутска и имевший, как говорится в характеристике, «большой опыт оперативно-розыскной работы», приказом министра внутренних дел СССР Виталия Федорчука был включен в группу по проверке деятельности правоохранительных органов Иркутской области. Руководил группой присланный из Москвы полковник Валентин Сванидзе. Проверка была внеплановой. Речь шла об участии руководства местной милиции в масштабных незаконных операциях с золотом, лесом и омулем. «Результатом работы группы Сванидзе стало увольнение почти всего руководящего состава УВД и прокуратуры области», — рассказывает Левинсон. Однако уголовных дел по результатам проверки так и не возбудили, а группа Сванидзе, не закончив работы, в ноябре 1985 года была отозвана в Москву. Когда группа уехала, Стаховцев был сразу же был переведен из розыска в службу вневедомственной охраны, а многие уволенные с его помощью из органов руководители постепенно восстановились на службе.
«Для иркутской милиции этот визит был как для Древней Руси нашествие Мамая. Сванидзе и его команда из сорока следователей провели в подразделениях областного УВД чистку, которую можно сравнить разве что с поисками чуждых элементов в партийных и хозяйственных органах в 30-е годы. «Репрессировали» и меня, — вспоминал в интервью изданию «Восточно-сибирская правда» экс-глава иркутского Управления вневедомственной охраны Виктор Новоселов. — Мне кажется, следственная бригада явно перестаралась… Кстати, через два-три года после «милицейской ревизии» в Приангарье и других регионах страны сняли сначала министра внутренних дел Федорчука, организовавшего эту охоту на ведьм, потом добрались и до Сванидзе».

Из материалов дела Петра Стаховцева
Генерал-майор Геннадий Луценко, бывший тогда начальником УВД области в суде над Стаховцевым свидетельствовал, что подсудимый «не располагал никакими сведениями», но в то же время «был рьяный помощник Сванидзе, разоблачал всех». Остальные свидетели в той или иной степени отмечали конфликты Стаховцева с руководством иркутской милиции.
Работая в управлении вневедомственной охраны, Стаховцев нашел верного слушателя своих рассказов о коррупции в Иркутской области в лице молодого инженера вневедомственной охраны Андрея Дядченко. Последний, как выяснилось позже в суде, устроился в УВО по поддельным трудовой книжке и справке о прежней работе. С 1987 года между Стаховцевым и Дядченко, по свидетельствам родственников и сослуживцев, завязалась тесная дружба. Все это время майор не оставлял попыток разоблачить коррумпированных силовиков, собирая информацию о связях руководства милиции с преступностью привлекая к себе в помощники Дядченко.
Развязка наступила в июле 1989 года. Согласно материалам дела, мать и жена Дядченко сообщили Стаховцеву, что их родственник и его товарищ задержан, а они обнаружили в доме револьвер и патроны. Стаховцев успокоил их словами о том, что Дядченко подставили, и уговорил избавиться от оружия. На следующий день майор выехал в Москву, где встретился с сотрудником КГБ Переведенцевым. Ему милиционер доложил об угрозах в свой адрес и передал большое заявление с фамилиями людей, причастных, по его сведениям, к преступлениям и связанных с руководством УВД, советскими и партийными органами Иркутской области. Чекист выслушал Стаховцева, пообещал защиту и рекомендовал по возвращении явиться в иркутское управление КГБ, при входе в которое, 16 июля 1989 года, Стаховцев и был задержан. После его отъезда в квартире, где он жил с женой и двумя детьми, нашли упаковки похищенного со склада промедола.
«Затем все было нарушено: к нему не допустили адвоката — вплоть до судебного заседания, в котором появилась адвокат по назначению. Взломав дверь в отсутствие домашних, квартиру обыскали и нашли пачку тех же похищенных на складе наркотиков. Его поместили к уголовникам, где жестоко избивали», — утверждает Левинсон.
Единственным прямым свидетелем по всем совершенным с участием Стаховцева преступлениям стал все тот же Дядченко, также получивший в результате смертный приговор. «Судя по всему, он был причастен к некоторым преступлениям и рассчитывал, оговорив Стаховцева, заслужить снисхождение. Не исключено и то, что, завязанный во множество историй, Дядченко был целенаправленно внедрен в отдел охраны под начало Стаховцева», — считает правозащитник.
По версии следствия, «в целях снятия с работы должностных лиц отдела и управления охраны, ответственных за объект», Стаховцев даже поручил Дядченко поджог склада Роскульторга. «Поскольку было очевидно, что никакой выгоды от поджога Стаховцев не получил, суд принял версию, будто Стаховцев не то мстил начальству, не то метил на чье-то место. Однако в результате никто не был ни снят с работы, ни понижен, а ответственный начальник отдела вневедомственной охраны Бобров после пожара купил себе «Волгу»», — убеждает Левинсон.
Руководя действиями остальных членов банды, Дядченко в разговорах с сообщниками упоминал о «людях с большими звездами», стоящими за его спиной. Следствие посчитало, что за этим оборотом скрывался майор Стаховцев. Последний в свою очередь приводит данные о связи родственников Дядченко, работавших в УВД Иркутской области, с начальником уголовного розыска аэропорта «Иркутск» майором милиции Зубовичем, уволенным 1983 году. «С 1980 года Дядченко был с Зубовичем в близких отношениях, выполнял его «секретные и специальные поручения» (как сам говорил), при этом имел деньги, чтобы снимать для себя трехкомнатную квартиру», — утверждает Стаховцев в своих письмах. Подельник Дядченко Тузовский — единственный среди остальных членов банды, давший на следствии показания, что однажды видел Стаховцева, представленного ему как Иван Иванович. По словам Стаховцева, в суде Тухзовский заявил, что дал такие показания после угрозы изнасилования сокамерниками.
Инцидент на сибирской дороге
Помимо закулисного руководства бандой суд счел доказанным только одно убийство, совершенное Стаховцевым лично: осенью 1987 года на проселочной сибирской дороге был убит владелец автомобиля «Жигули» Петр Богомолов. Весной 1988 года его полуразложившийся труп нашли на окраине Иркутска рядом с сожженной машиной. В приговоре 1989 года, составленном, по словам нынешних юристов, исключительно грамотно, подсчитана даже сумма имущественного ущерба из-за сгоревшей вместе с машиной одеждой, включая плавки за 12 и носки за 2 рубля. Согласно показаниям Дядченко, Стаховцев и он остановили на Якутском тракте случайно проезжавшую машину, за рулем которой находился Богомолов, с целью завладеть ею для уже третьей по счету попытки ограбления РОВД Баяндай. Стаховцев, сидевший сзади, ударил Богомолова намотанной на руку гирькой от часов по голове. Богомолов вопреки плану не потерял сознание, а выбежал из машины, после чего был забит молотками и добит выстрелами из револьвера и ударом ножа в грудь. Затем бандиты, запихав труп в багажник, поехали в Баяндай, но ограбления там не совершили, обнаружив в помещении отделения милиции вооруженных милиционеров. Стаховцев и Дядченко, по версии следствия, поехали назад в Иркутск, где в лесопарке уже в черте города хотели спрятать тело, но забуксовали и в конце концов сожгли машину, а труп забросали листьями.

Из материалов дела Петра Стаховцева
В феврале 1992 года осужденный к девяти годам подельник Дядченко Виктор Комаров писал в обращении к президенту Борису Ельцину: «Следствие и суд обвинили Стаховцева Петра Ефимовича в том, что он совместно с Дядченко убил Богомолова. Это жестокий оговор Стаховцева. Об этом я заявлял в зале судебного заседания неоднократно, в присутствии потерпевших Богомоловых. Что Стаховцев П. Е. к данному убийству непричастен. Убийство гр-на Богомолова совершили майор милиции Зубович и Дядченко, убийство было совершено из ревнагана и ТОЗ-8… Также я заявлял другие факты, которые говорят о непричастности Стаховцева к убийству гр-на Богомолова. Но суд это во внимание даже не взял».
По словам Левинсона, в начале 2000-х уже и основной свидетель обвинения, отбывающий пожизненный срок Дядченко, направил председателю Верховного суда и генеральному прокурору заявление, заверенное администрацией колонии, о том, что хочет дать новые показания по делу № 5922. «В данном деле я вынужден был оговаривать Стаховцева Петра Ефимовича», — цитирует документы правозащитник.
Доцент и 40 приговоров к смертной казни
Возглавлявший в 1989 году следственную группу по делу Стаховцева Николай Китаев в наши дни преподает на кафедре уголовно-правовых дисциплин в Иркутском государственном техническом университете. Ему 63 года. Почетный работник прокуратуры, заслуженный юрист Российской Федерации, Китаев защитил кандидатскую диссертацию по теме «Вопросы теории и практики изобличения лиц, совершивших умышленное убийство». В 2004 году была издана его книга «Неправосудные приговоры к смертной казни. Системный анализ допущенных ошибок». Руководству вуза Китаев хорошо знаком: один из его коллег во время поиска номера телефона даже припомнил, что знаменитый иркутский следователь «учился вместе с Чайкой». Нынешний Генпрокурор Юрий Чайка в конце 80-х работал в иркутской прокуратуре: с 1986 года возглавлял следственный отдел, а в 1992 году стал прокурором области.
«41 негодяй расстрелян по моим делам, когда не было еще ложной гуманности к этим нелюдям», — не без гордости вспомнил в разговоре с РП о былом размахе своей деятельности Китаев. Никаких сомнений в том, что все они были виновны, у ветерана прокуратуры нет. Об одном из спорных случаев он даже вел переписку с вдовой академика Сахарова Еленой Боннер. «Если вы хотите узнать об ошибках, в приложении к моей книге есть подробный анализ ошибок других следователей и судей. Книгу я решил написать, когда стал задумываться, что же происходит со следователями, которые плохо работают», — рассказывает Китаев.
Дело Стаховцева он до сих пор помнит в деталях. «Материалы дела были под грифом «секретно» — с нами работали сотрудники КГБ. Сейчас гриф с него снят, и если действительно хотите в нем разобраться, вы не должны верить мне на слово, возьмите документы и убедитесь, что вина Стаховцева доказана», — убеждает Китаев. В утверждения об иркутской мафии он не верит: тщательно проверив все факты, изложенные подозреваемым, никаких подтверждений его словам о коррупции в руководстве милиции следствие не нашло. По мнению Китаева, как рядовой работник, доросший до майора, Стаховцев безусловно обладал определенными профессиональными способностями и «даже был способнее многих руководителей, на чье место он метил». Полковник Сванидзе сознательно включил в состав своей группы местных «штрафников», в числе которых был и амбициозный майор, конфликтовавший с руководством, чтобы использовать их энергию для тщательной проверки должностных лиц, считает Китаев.
Сам он уверяет, что ни чьей крови, работая по делу, не жаждал, а лишь занимался объективным установлением вины подсудимых. «Мой отец говорил: «Сынок, не надо рубить с плеча, в людях надо разбираться»», — рассказывает Китаев. Николай Китаев-старший, как признается преподаватель, после войны был приговорен к 25 годам лишения свободы по статье «Измена родине». В НКВД обнаружили сведения, что попав в плен под Сталинградом, он начал сотрудничать с немецкой разведкой, а позже якобы даже получил чин подпоручика Русской освободительной армии генерала Власова. Из советских лагерей его освободили только после указа президиума Верховного Совета СССР 1955 года «Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны». Сведений о службе отца на власовцев Китаев не подтверждает, а судимость отца за пребывание в плену никогда не скрывал. По словам Китаева, в советское время ему это не мешало, а только стимулировало доказывать окружающим, что ты не человек второго сорта.
Байстрюк
В старых публикациях о деле Стаховцева напротив упоминается, как милиционер всю жизнь скрывал темные пятна в биографии. В молодости он изменил в фамилии одну букву, на самом деле уроженец Гомельской области был Стаховцовым. «Его отец застрелил односельчанина и несколько лет скрывался в лесу. Родственники знали, где именно. Потом Петр убедил родителя сдаться. Отца посадили. А сын заменил одну букву в фамилии. Иначе никогда бы его не приняли на работу в милицию», — такую историю про Стаховцева можно прочитать в иркутской прессе. У его родственников, однако есть альтернативная версия событий.
Жена Стаховцева давно вернула себе и своим детям девичью фамилию и перестала поддерживать связь с мужем. О его судьбе до работы в уголовном розыске иркутского УВД рассказала племянница Елена Еремеева, которую РП нашла в городе Червоноград Львовской области Украины. Она даже вспомнила, что дядя успел после армии и школы милиции поработать и на Западной Украине, начальником вытрезвителя.

Ефим Стаховцов в центре, Петр Стаховцев слева от отца в темном пиджаке.
Родился Стаховцев в 1945 году в деревне Крупец Гомельской области Белоруссии в семье председателя колхоза Ефима Стаховцова. Стаховцов-старший, по словам близких, был работящий – даже потерял одну руку, став инвалидом труда. Во время войны был связным местного партизанского отряда. Имел награды. Воспитал пятерых детей. Все сестры майора Стаховцева получили педагогическое образование и работали учителями. Срочную службу будущий милиционер проходил в Улан-Уде. Там познакомился с первой женой, от которой также остался сын. Там же окончил местный вуз по специальности преподаватель истории, а затем и школу милиции. В 1982 году проходил дополнительную подготовку на спецфакультете Ташкентской школы МВД для направления советником в Афганистан. Однако в итоге вернулся в Иркутск, где жил со своей второй женой.
«Мы все, сестры вместе с детьми, приезжали помогать отцу, и Петр Ефимович приезжал до 1988 года, пока с ним все это не случилось», — рассказывает старшая сестра Стаховцева, 78-летняя Вера Ефимовна, всю жизнь проработавшая учительницей математики. Она живет в Днепропетровске. Днем по будням трудится в своем огороде, а по пятницам ждет в гости внуков. В виновность Стаховцева его родственники, все как один, не верят, хотя и в детали уголовного дела никогда не углублялись. «Вот у нас здесь сейчас украинцы за Украину, русские за Россию, ну а мы белорусы не знаем за кем правда», — смеется простодушная пожилая женщина. А вот историю с преступлением своего отца она попросила разъяснить в деталях.
Ефим Стаховцов действительно убил человека. Это был его пожилой односельчанин и… биологический отец Николай Поляков. Последний, зачав ребенка, отказался жениться на будущей матери Стаховцова-старшего и продолжал жить в той же деревне. «Потом уже, когда отец воспитал пятерых детей, пережил войну, жена Полякова проходила мимо нашего дома и стала дразнить отца байстрюком (белоруск. незаконнорожденный ребенок. — РП). Ему очень обидно стало», — рассказывает Вера Ефимовна. В ответ Стаховцов-старший обругал ее, а когда Поляков пришел заступаться и опять оскорбил его, однорукий крестьянин в сердцах схватился за ружье и застрелил родного отца. После этого Стаховцов-старший действительно «прятался», хотя многие в деревне знали, где он жил. Когда сын уговорил его сдаться, Ефима Стаховцова осудили на семь лет, но через пять отпустили условно-досрочно.
Отказ от цивилизации
В конце прошлого года в сотрудничестве с правозащитной ассоциацией «Агора» адвокат Анатолий Кунягин вновь вернулся к делу майора Стаховцева. «Я внимательно изучил приговор. И хотя с процессуальной точки зрения он составлен без явных ошибок, в нем очень много спорных моментов. Мое субъективное мнение: Стаховцев был в чем-то замешан. У него было много врагов. Он позволял себе резкие высказывания. Действовал неправильно, допускал много ошибок. Но он не был причастен к убийству, — резюмирует адвокат. — Что касается коррупции в МВД, то в те годы по всей стране расцветали «цеховики» под крышей партийных и советских чиновников».
Повторять оставшиеся без удовлетворения жалобы Стаховцева о его невиновности Кунягин не стал, посчитав этот путь непродуктивным. Защитник решил сосредоточиться на несоразмерной жестокости приговора. «Виновен или нет, за одно убийство к смертной казни у нас все-таки не должны приговаривать. Пересмотрели бы дело и дали ему по совокупности не больше, чем он уже отсидел», — говорит Кунягин.
В ноябре прошлого года юрист написал по этому поводу надзорную жалобу в Верховный суд. Судья, рассмотревший документы, отказался передавать их в надзорную инстанцию, заметив, что назначение пожизненного заключения путем помилования находится в компетенции президента. «В огороде бузина, а в Киеве дядька! Причем здесь помилование, мы ведь просим суд пересмотреть наказание за убийство Богомолова, назначив за него вместо расстрела лишение свободы в соответствии с кодексом РСФСР», — сетует Кунягин. Следующее обращение завернули за нарушением сроков подачи надзорной жалобы.

Петр Стаховцев.
Несколько месяцев назад Кунягин ездил в поселок Сосновка Зубово-Полянского района Мордовии. Там в ИК-1 он смог встретиться со Стаховцевым. В прошлом году его перевели сюда из спецколонии на острове Огненный в Вологодской области. На Огненном бывший майор прожил больше 20 лет. «Там ему даже выдали удостоверение «Ветеран труда» и помогли оформить пенсию, положенную бывшему милиционеру — звания его суд не лишил. Я помог ему и награды вернуть. По закону, чтобы их отобрать, нужно не только решение суда, но и постановление Верховного Совета СССР, которого, как вы понимаете, в 91-м вынести никто не успел», — объясняет адвокат.
Условия в Мордовии, со слов Стаховцева, стали еще более суровые, чем в Вологодской области. «Там и не должно быть санатория. Люди, которые там сидят, у них руки по локоть в крови, — рассказывает Кунягин. — В камере площадью 12 кв. м сидят четыре человека. В ней три табурета, привинченных к полу. Один занимает инвалид без ноги, другой — по праву сильного молодой заключенный, а третий делят два старика. Садиться на кровать до отбоя нельзя — взыскание. Заснешь сидя — взыскание. Пыль не протер — могут ударить старика. Для надзирателей они все заживо погребенные убийцы, насильники, маньяки». Отбой в «блоке для ПЖ» в 22:00, подъем в 5 утра. Часов в камере нет, через маленькое окошко надо следить, как гасят и зажигают свет в коридоре. Телевизора и радио в камере нет. «На прогулки он не выходит — ему запрещено иметь носки, как суициднику. Носки можно расплести и повеситься, а без носок гулять холодно», — уточняет защитник подробности быта Стаховцева. По все той же причине, профилактике самоубийств, спать на железных нарах местным заключенным можно только на одном боку, не отворачиваясь к стене. Находясь в похожих условиях все 25 лет, Стаховцев, по мнению адвоката, сохранил рассудок. «Пользуясь своим правом он за счет пенсии, как советский человек, выписывает районную газету», — рассказывает Кунягин.
Действующий уголовный кодекс предусматривает право на УДО даже для пэжэшников.
Как самостоятельный вид наказания пожизненное лишение свободы в нашей стране впервые было предусмотрено в уголовном кодексе 1996 года. Приговоренные по новому законодательству смогут претендовать на УДО только в 2021 году. Действовавший ранее УК РСФСР 1960 года в качестве максимального наказания за особо тяжкие преступления предусматривал 15 лет лишения свободы, в качестве исключительной меры — смертную казнь. В 1992 году в статье 24 УК РСФСР было включено указание, что «при замене в порядке помилования смертной казни лишением свободы оно может быть назначено пожизненно». Большинство помилованных таким образом смертников, сидевших с конца 80-х, давно умерли. Бывший майор Стаховцев все эти годы добивался своего оправдания. Лишь в начале двухтысячных, совсем отчаявшись, просил расстрелять его. Теперь же он может стать первым «пэжэшником» попросившим об УДО.
Если Верховный суд так и не вернется к надзорной жалобе, адвокат готов написать ходатайство об условно-досрочном освобождении Стаховцева, но в успех этого мероприятия верит с трудом. «У нас к этой категории осужденных слишком однозначное отношение. Все они для нашей машины правосудия под одну гребенку, а тренд сейчас не на милосердие, а совсем в другую сторону — на отказ от цивилизации».