Перепоказ гражданской войны

Петербургский историк Игорь Пыхалов рассказал о том, как он воевал добровольцем в ополчении на юго-востоке Украины и каковы перспективы мира на Донбассе.

Автор популярных исследований об эпохе Великой Отечественной войны («Великая Оболганная война» и «За что Сталин выселял народы?»), петербургский историк Игорь Пыхалов во второй половине сентября возвратился в родной город с передовой на юго-востоке Украины. Там, на территории самопровозглашенной Луганской народной республики, он больше месяца участвовал в боевых действиях.
Игорь Пыхалов родился в 1965 году в Ленинграде, в конце 80-х закончил Ленинградский институт авиационного приборостроения и одновременно начал заниматься общественно-политической деятельностью и историческими исследованиями. Как историк Игорь Пыхалов придерживается левопатриотических взглядов, что, конечно, отражается и в его книгах о прошлом, и в суждениях о текущих событиях.
— Как вы попали на Донбасс?
— Мне оказали содействие активисты движения «Другая Россия» (хотя сам я в нем не состою). С их помощью 7 августа я прибыл в Луганск и на следующий день вступил рядовым бойцом в батальон «Заря».
По моим прикидкам, граждан РФ среди ополченцев примерно 10%, остальные — местные. Побудительный мотив для большинства из них — «враги сожгли родную хату», т.е. они или их родственники стали жертвами обстрелов со стороны ВСУ, остались без домов и работы. В моем подразделении самому младшему ополченцу было 18 лет, а самому старшему – 59. Но молодых — до 25 лет — очень мало, наиболее многочисленный контингент — 30-летние.
Луганск, как известно, шахтерский регион. Однако в моем подразделении было всего два шахтера. И один из них мне рассказывал, что, когда он направлялся в военкомат, навстречу ему ехал автобус с его коллегами-шахтерами. И многие их них в его адрес крутили пальцем у виска — мол, куда собрался, дурак.
После того, как я вступил в батальон «Заря», первое, что мне доверили — заряжать установки «Град». Это тяжелая работа, ящик с ракетой весит 100 кг, полный заряд установки — 40 ракет, то есть, нужно перекидать 4 тонны. Наша смена работала по ночам, и с каждым разом работы становилось все больше и больше. Так прошла неделя, после чего я перевелся в стрелковую роту в качестве гранатометчика.
— Насколько подготовлены, с военной точки зрения, бойцы ополчения?
— Конечно, ополчению нужны профессионалы, но их очень мало. Многие из ополченцев в буквальном смысле впервые взяли в руки автомат. На их фоне даже я, сугубо штатский человек, но выросший в советское время, выгляжу как «профи» — ведь мне довелось стрелять из «калаша» и в школе, во время начальной военной подготовки, и в институте на военной кафедре. К счастью, отечественное стрелковое оружие легко и быстро осваивается.
— Опишите, как проходили боевые действия.
— В середине и конце августа мы держали оборону в Вергунке, одном из пригородов Луганска. При этом я заметил весьма показательный момент — когда мы стреляем по позициям украинских силовиков, они ведут ответный огонь по нам, а когда нет, украинские войска тут же начинают стрелять по жилым кварталам, чтобы запугать мирное население.
Когда началось масштабное наступление ополчения, наша рота блокировала одну из частей ВСУ. Через какое-то время к нам вышел украинский офицер. Он был настолько обработан киевской пропагандой, что был готов к немедленной смерти, к расстрелу, т.е. для него был лучше ужасный конец, чем ужас без конца. А вместо этого мы его просто накормили, чему он был очень удивлен.
Потом мы взяли в плен еще двух украинских военнослужащих. Оба из Львова, 20-ти и 30-ти лет, кстати, они вполне свободно говорили на русском языке. Никто из нас их не бил, не пытал, мы их тоже просто накормили и передали нашему командованию. Многие военнослужащие ВСУ, обработанные украинской пропагандой, даже в безвыходной ситуации боятся сдаваться в плен, так как думают, что ополченцы их сразу же расстреляют, что среди ополченцев много чеченцев, которые их не пощадят. На самом деле все не так. Лично я никаких чеченцев в рядах ополчения не видел.
Во время недавно наступившего перемирия над нашими позициями летал украинский спортивный самолет-разведчик. Наши бойцы открыли по нему огонь из автоматов, мы его не сбили, но больше он не появлялся. В связи с перемирием сейчас началось затишье, поэтому я смог выбраться в отпуск в Петербург.
— Как сейчас живут крупные города Донбасса, в частности Луганск?
— Стараниями киевских военных весь август и начало сентября Луганск жил без электричества, водоснабжения, интернета и телефонной связи (хотя в окопах на позициях, как ни странно, сотовые «брали»). И лишь 14 сентября в городе наконец-то дали свет. В целом же, в августе Луганск выглядел вымершим, пустым. Сейчас, после нашего наступления, когда украинская армия отброшена и обстрелы прекратились, город стал оживать. На улицах появились люди, в том числе дети, много машин — так что впору ставить регулировщика.
— Каков итог наступления ополчения на вашем участке?
— Мы вышли к реке Северский Донец, напротив города Счастье, и там заняли оборону. Река неширокая, примерно как наша Фонтанка. На другом ее берегу находится крупная тепловая электростанция — важный стратегический объект для Луганской области. Но, надо признаться, у ополчения для форсирования реки и дальнейшего штурма Счастья сил на сегодняшний день не хватает.

Боец батальона «Заря» встречает грузовики конвоя МЧС России с гуманитарной помощью для жителей юго-востока Украины в Луганске 13 сентября 2014 года.
Обидно, конечно, что из-за перемирия наступление остановили, но, повторюсь, наших сил не очень много. У ополчения нет авиации и дефицит бронетехники. Но мы превосходим украинскую армию в артиллерии. Поэтому ополчение придерживается стратегии сбережения людей — долбим украинские войска артиллерией, а потом наступаем.
— Пришлось ли вам столкнуться со смертью ваших боевых товарищей?
— К счастью, в нашей роте убитых не было. Были раненые, одному из ополченцев оторвало палец, но тяжелораненых не было, инвалидом никто не стал.
— Что собой представляет армия восставшего юго-востока Украины? Это единые вооруженные силы или разрозненные части, возглавляемые полевыми командирами?
— К сожалению, вооруженные силы Новороссии фактически представляют собой феодальную армию. Как в свое время были князья со своими дружинами. Эти отряды малочисленны, у них нет системы массовой подготовки кадров, нет регулярного пополнения, плохо налажена координация действий. Здесь, на мой взгляд, очень не хватает «партии большевиков». Не столько в идеологическом плане (хотя и в идеологическом тоже), сколько в организационном — чтобы заставить всех работать вместе и согласованно. Тогда наши успехи были бы гораздо больше.
— Каковы ближайшие перспективы Новороссии? Переживет ли она предстоящую зиму?
— Новороссии сейчас нелегко — многие объекты разрушены, значительная часть производственных мощностей Донбасса все еще находится на оккупированных территориях. Хотя власти ЛНР пытаются наладить мирную жизнь. В частности, работников бюджетной сферы возвращают на свои рабочие места. Поэтому я считаю, что Россия должна оказать помощь Донбассу.
— Как оказывается медицинская помощь на передовой и в тылу?
— Большинство медицинских работников Луганска остались на своих рабочих местах и продолжали выполнять свой профессиональный долг. Однако не всегда им это удавалось в полной мере. Приведу пример. Боец из нашей роты был ранен в ногу. Врачи его прооперировали, но так как не имели возможности сделать рентгеновский снимок (нет электричества), не заметили один из осколков и не удалили его. Сейчас он долечивается в России.
— А как с питанием дело обстоит?
— В нашей казарме есть войсковая столовая, где организовано полноценное трехразовое питание. На передовой, в основном, кормят консервами. Так как снабжение армии для ЛНР — это приоритет, можно предположить, что мирное население питается хуже.
— Как долго, на ваш взгляд, продлится нынешнее перемирие?
— Думаю, что нынешнее перемирие продлится долго. Во-первых, потому, что в данной ситуации заинтересованы многие внешнеполитические силы, в том числе Европа и США. Во-вторых, чтобы войска ДНР и ЛНР пошли в дальнейшее наступление, требуется их серьезная реорганизация. Есть еще надежда, что украинское государство само рухнет под гнетом своих проблем, но на это тоже нужно время. Однако можно с уверенностью сказать, что нынешние рубежи обороны Донбасса, в частности реку Северский Донец, украинские силы уже не смогут преодолеть.
— Как налажено сообщение Донбасса с Россией на данный момент?
— Сейчас очень хорошая дорога из Луганска в Россию, которая полностью находится под нашим контролем. Недавно ее по мере возможностей восстановили, засыпали воронки от бомб и снарядов. Железную дорогу еще надо восстанавливать. Но уже сейчас дизельные поезда ходят из Луганска в ближайшие пригороды.
— Что собой представляют воюющие в рядах ополчения добровольцы из России?
— Туда приезжают самые разные люди. Есть бывшие контрактники российской армии, действительно профессионалы в военном деле, есть и люди сугубо штатские. Но и тех, и других по праву можно причислить к пассионариям.
— Что именно заставило вас отправиться на войну? Как ваши близкие отнеслись к этому решению?
— Поскольку я считаю эту войну справедливой, логично было принять в ней личное участие. Близкие, конечно, были недовольны таким решением.
— На ваш взгляд, какой социально-экономический строй может победить в Новороссии? Будет ли это социализм? Или Новороссия просто будет частью нынешней капиталистической РФ?
— Хотелось бы социализма, но, скорее всего, Новороссия станет частью РФ.
— Имеют ли нынешние лидеры ЛНР и ДНР реальную поддержку местного населения? Действительно ли там существуют демократические институты и механизмы?
— У меня создалось впечатление, что население их действительно поддерживает. Демократические механизмы пока не действуют, но 2 ноября там предстоят выборы.
— Сегодня некоторые российские националисты поддерживают киевский Майдан и новую украинскую власть. По их мнению, сторонники Донбасса вместо борьбы с нелегальной миграцией и тому подобным начинают воевать с братьями славянами. Как вы можете прокомментировать данную позицию?
— Это так называемые «национал-уменьшители», считающие, что русским следует отказаться от «империи» и создать «национально чистое» русское государство в пределах Московского княжества. То есть, фактически, добровольно соорудить самим себе резервацию.
— Станут ли события на Донбассе, непосредственным участником которых вы являетесь, полезны вам как историку?
— Несомненно. Сейчас в Новороссии происходит своеобразный «перепоказ» гражданской войны столетней давности. Ну и, конечно, нельзя упускать возможность не только изучать историю, но и самому ее творить.