Преступницей стала, потому что помогала бездомным

5 декабря в офисе «Мемориала» старейшая правозащитная организация страны, Московская Хельсинкская группа, вручает поощрительные премии правозащитникам. Среди награжденных будет… «уголовная преступница». Известную правозащитницу из Обнинска Татьяну Котляр недавно осудили за то, что она много лет бескорыстно и самоотверженно помогала людям. После суда Котляр сказала: «Ну что ж, будем приговор обжаловать. Я пойду до конца».

Регистрация? Нет, прописка
Закон о «резиновых» квартирах, по которому судили Котляр, действует с 2014 года. Статьи 322.2 и 322.3 УК РФ (о «фиктивной регистрации») предусматривают штраф от 100 до 500 тысяч рублей и даже лишение свободы до трех лет.
ФМС сообщает, что за 2014 год количество «резиновых» квартир сокращено с 10 090 до 1560, и уже возбуждено более четырех тысяч уголовных дел — «динамика нарастает». НКО, непосредственно работающие с мигрантами, утверждают, что от ужесточения режима растет как раз нелегальная миграция. «Резиновые» квартиры не исчезли, а просто стали не каждому доступны: их хозяева взвинтили цены, научившись ловко обманывать суды. Те же россияне, которые раньше бесплатно, из сострадания помогали мигрантам с регистрацией, теперь боятся уголовной ответственности.
Этот закон появился с легкой руки В.В. Путина, который, будучи кандидатом в президенты, в одной из своих предвыборных статей в январе 2012-го гневно высказался о засилье нелегальной миграции и в качестве эффективного средства борьбы предложил ввести уголовную ответственность за фиктивную регистрацию.
Большинство электората не заметило, что ужесточение миграционного режима прямо коснется и самих россиян. Ведь стоит оглянуться, и мы обнаружим массу нарушителей среди своих друзей и знакомых. Если всех «фиктивно зарегистрированных» строго наказывать, в стране и нар скоро не хватит. И ведь не только гастарбайтеры, но и россияне порой не имеют своего жилья и тоже ездят на заработки по России. А сдающие жилье, как известно, редко регистрируют чужих, да и своих родных многие из нас, исходя из разных житейских соображений, опасаются прописывать.
Наше население устало, конечно, от обилия мигрантов. Но при чем тут «резиновые» квартиры? Кому могут мешать фиктивные жильцы? Топот привидений, что ли, кого-то по ночам пугает? Совсем другое, реальное безобразие возмущает людей: в маленькой комнатушке, бывает, набивается по 25 и более квартирантов, они шумят, мусорят, ни за какую коммуналку не платят, а платят только участковому, чтоб он смотрел сквозь пальцы на то, что они вообще нигде не прописаны. А вот те мигранты, которые хоть фиктивно где-то регистрируются, как раз стремятся быть законопослушными, и не их вина, что мы им такой возможности не предоставляем.
Наше законодательство порой умышленно (в интересах коррупции?) толкает людей к фиктивности. Знаю случаи, когда переселенцы, чтоб только зарегистрироваться, покупают в складчину хибару в деревне, а живут и работают в городе. А разве нормально, что семья, купившая себе жилье, не может в нем прописаться, потому что они пока не граждане? Наше миграционное законодательство — дебри, искать в нем логику бессмысленно.
«Привлекайте меня! Пожалуйста…»
Хоть прописка давно переименована в регистрацию, крепостническая ее суть осталась прежней. И если нет у человека в паспорте штампа о прописке, он лишается практически всех человеческих прав: трудно устроиться на легальную работу, без прописки невозможно лечиться, учиться, отдать ребенка в детсад, взять кредит в банке…
Регистрация как система учета, конечно, необходима, она есть во всех западных странах. Государство должно знать, сколько человек проживает (или пребывает) в том или ином регионе. В ряде стран можно зарегистрироваться просто по Интернету, сообщив номер своего мобильника, можно по водительским правам, карточке сбербанка. Там человек сам заинтересован, чтоб его легко можно было найти. В правовых государствах государство доверяет человеку…
У нас борьба за превращение прописки (это слово, напомню, не переводится ни на один иностранный язык) в нормальную регистрацию идет больше двадцати лет, но принятый в 1993 г. Закон «О праве граждан на свободу передвижения, выбор места пребывания и места жительства» остается, увы, недостижимой мечтой. А в ст. 3 этого замечательного закона сказано: «Регистрация или отсутствие таковой не может служить основанием ограничения или условием реализации прав и свобод гражданина, предусмотренных Конституцией Российской Федерации...»
Видите: «или отсутствие таковой...»
Думающие люди сразу поняли, что под дымовой завесой дискуссий о «резиновых» квартирах идет отступление («полный назад!») к прописке. «Введение уголовной ответственности за фиктивную регистрацию будет еще круче, чем советская прописка!» — говорил на встрече президента с омбудсменами России тогдашний омбудсмен Москвы А.Музыкантский. Ведущие ученые, занимающиеся миграцией, решили солидарно выразить свою тревогу — их статьи были опубликованы в экстренном выпуске журнала «Миграция ХХI век» (его издавал общественный фонд с таким же названием, сейчас этот авторитетный фонд признан «иностранным агентом», и журнал не выходит). В том же номере журнала (№1, 2012 г.) было опубликовано открытое письмо депутата Обнинского городского собрания Т.М.Котляр премьер-министру и кандидату в президенты В.В.Путину: «…Пригрозив ужесточить наказание, г-н Путин не сказал, где же регистрироваться тем, кому регистрироваться негде. Учитывая безвыходность ситуации, я давно превратила мою квартиру в «резиновую» — регистрирую всех, кто приходит ко мне за помощью. Поскольку г-н Путин дал поручение привлекать владельцев «резиновых» квартир к уголовной ответственности, я готова…»
Вот и привлекли. Можно сказать: сама напросилась. Поскольку редактором журнала «Миграция XXI век» в то время была я, должна признаться: это не сама Татьяна Михайловна, а мы в редакции придумали к ее письму такой дерзкий заголовок: «Привлекайте меня! Пожалуйста…»
Жестокие игры в прятки
У «хозяйки «резиновой» квартиры» — 22 года депутатского стажа: дважды избиралась в Законодательное собрание Калужской области и четыре раза — в городское собрание Обнинска. Прежде чем начать свою рискованную гражданскую акцию (условно назовем ее «борьба с пропиской»), Котляр пыталась как депутат исправить закон. Начинала с самого очевидного: ведь негде регистрироваться даже участникам госпрограммы содействия добровольному переселению. Соотечественники, которых пригласило жить в Россию само государство, пообещав быстрое получение гражданства (не за семь лет, как в общем порядке, а всего лишь за три месяца), оказываются обманутыми. По инициативе Котляр Калужское заксобрание направило вГосдуму законопроект об отмене для участников госпрограммы требования иметь постоянную регистрацию при подаче заявления о гражданстве РФ. Где же ее взять только что приехавшему и пока бездомному переселенцу?
Совет Думы поддержал важную инициативу. Но была против ФМС. Впоследствии путем длительного «бодания» с ФМС Котляр добилась, что из этого ведомства ушла в Калугу рекомендация регистрировать соотечественников по адресу областного министерства труда и занятости. А вот недавно уже сама ФМС внесла в Госдуму такую же по смыслу поправку, какую 8 лет назад предлагала Котляр. Эта поправка почему-то лежит без движения.
Итак, начиная с 2009 г. Котляр, получив в наследство от покойной матери квартиру, зарегистрировала в ней… более тысячи человек, как иностранных, так и российских граждан. Парадокс в том, что не сама же она оформляла регистрацию — это делала миграционная служба, которая (по закону!) не имеет права отказать собственнику, решившему зарегистрировать в своем жилье всех, кого он хочет, — ограничений по метражу пока нет. Иногда сама миграционная служба просила Котляр предоставить адрес кому-то из соотечественников.
Между тем ее, осмелившуюся бросить вызов самому В.В.Путину, уже в 2012-м пытались «привлечь». Правда, не к уголовной, а к административной ответственности. Отмашку «разобраться» с Котляр дал тогда губернатор Калужской области (публично, по ТВ), и Обнинский суд постановил оштрафовать депутата за «правонарушение». Однако Калужский суд вскоре отменил это решение. Бывают же такие неожиданности…
Гуманизм как душевное заболевание
Теперь Котляр не депутат. Во время сентябрьских выборов она находилась под судом, и местная пресса выливала ушаты грязи на «уголовную преступницу». Татьяна Михайловна относилась к этому с поразительным равнодушием. В перерывах между заседаниями своего суда выступала в других судах, защищая обиженных властью. Защитила, например, многодетную семью Валяевых. Это граждане РФ, постоянные жители Обнинска, но нет у них своего дома. Жили с фиктивной регистрацией, а когда ее у них отобрали, автоматом лишили детских пособий и даже участка, где семья мечтала построить свой дом.
Вести следствие было поручено единственному в городе следователю по особо важным делам Ю.Зимину. Видимо, кроме Котляр, других опасных преступников в районе не нашлось. Следователь старался изо всех сил и как-то нервничал: весной возбудил одно уголовное дело, а осенью по тем же основаниям — второе. Сперва взял только три случая регистрации, потом добавлял еще и еще. По какому принципу выбирались фамилии из великого множества — неизвестно. В суд ушло 218 эпизодов, причем основная часть зачем-то выбрана из 2013 г., когда закона о «резиновых» квартирах еще не было. Адвокату И.Васильеву (сеть «Миграция и право» ПЦ «Мемориал») пришлось потом напоминать суду, что закон обратной силы не имеет. Ему отвечали, что Котляр совершала «единое продолжаемое преступление». Как интересно! Точная характеристика того непрерывно продолжаемого издевательства, которое учиняет репрессивная машина государства над бесправными людьми и теми, кто не устает их защищать.
Котляр, которую в Обнинске каждый второй знает лично, следователь «проверял» как завзятую террористку: слежка, выемка документов, прослушивание телефона, подписка о невыезде… Одного молодого переселенца, когда тот отказался (счел недостойным) идти на допрос, касающийся такого уважаемого человека, как Татьяна Михайловна, привели к следователю… в наручниках.
Бедный следователь Зимин — никак не мог он понять, каков же мотив преступления. Допытывался у свидетелей: «Брала ли Котляр деньги?» — все отвечали: «Конечно, нет». Дело разваливалось. И следователь нашел выход: надо объявить подозреваемую… сумасшедшей.
Постановление Зимина о назначении амбулаторной психиатрической судебной экспертизы — шедевр юриспруденции: «…страдала ли Котляр Т.М. во время совершения ею преступления каким-либо хроническим психиатрическим расстройством… нуждается ли Котляр Т.М. в принудительных методах медицинского характера…»
Юристы «Мемориала» потребовали, и следователь объяснил, что его подвигло позаботиться о здоровье Котляр. Оказывается, какая-то врач, видимо, знакомая Зимина, но не знакомая с Котляр, со слов какой-то своей знакомой, которая присутствовала (в 80-е годы!) на каком-то суде, где Котляр кого-то защищала, и той даме показалось, что Татьяна Михайловна выступает «неадекватно».
Если описывать все умопомрачительные детали уголовного преследования Котляр (оно длилось с января прошлого года до нынешнего ноября — 20 месяцев!), голова у читателя закружится. Но уже и так, думаю, очевидно: репрессивная машина государства всей своей мощью обрушилась на невысокую женщину с негромким голосом, а она, как стойкий оловянный солдатик из сказки Андерсена, до сих пор полна решимости «идти до конца».
Преступный умысел
Самый скучный суд — интересный спектакль. В открытом судебном процессе, несмотря на режиссерский замысел, сама собой упрямо проявляется правда жизни, которую «имеющий уши да услышит, имеющий глаза да увидит».
Любопытно было наблюдать, как приглашенные прокурором свидетели обвинения на глазах превращались в свидетелей защиты. Многие благодарили обвиняемую: «Без помощи Котляр мы не получили бы гражданство, а теперь мы — граждане России». Одна свидетельница простодушно призналась: «Я не понимала, что депутат помогает нам от себя лично. Я была уверена, что она делает это от имени государства».
Да так оно, в сущности, и было. Котляр брала на себя роль «принимающей стороны». Вместо государства. Но как раз в этом и есть, по мнению суда, состав ее преступления. Прокурор, зачитывая длинный список фамилии, после каждой повторяла: «В результате у подсудимой Котляр сформировался преступный умысел о фиктивной регистрации, заведомо зная, что жилья данному гражданину она не предоставит…» Вот если бы поселила у себя всю тысячу зарегистрированных, тогда б и считалась «принимающей стороной», и никто б к ней не придрался.
Котляр, выслушивая обвинения, ни разу не потеряла самообладания. Как терпеливый учитель ученикам, она объясняла суду, что не скрывала свой «умысел», наоборот — писала в прессе и в ходатайствах властям, что просто вынуждена регистрировать граждан, позаботиться о которых «забыло» государство. В общем, было очевидно, кто на самом деле является обвиняемым на этом суде.
Из глубины отчаяния
Наказание ей вынесли почти по минимуму — штраф 150 тысяч рублей и этим же приговором, применив «юбилейную» амнистию (ту, что была приурочена к 70-летию Победы), отменили наказание. Даже судимость сняли. А она (неблагодарная?) вместо того, чтоб обрадоваться, просила суд не применять к ней амнистию.
Адвокат настаивал на оправдательном приговоре. Но какой судья осмелится вынести оправдательный приговор по такому скандальному делу? Сколько было шума в прессе, сколько ходатайств в защиту Котляр… На встрече президента В.В.Путина с правозащитниками 10 декабря позапрошлого года (закон об ужесточении еще не был принят) председатель комитета «Гражданское содействие» Светлана Ганнушкина лично объясняла Владимиру Владимировичу, почему этот закон не следует принимать. Рассказала президенту и о гражданской акции Котляр, которая, видимо, приведет к уголовному обвинению. Президент обещал подумать, прежде чем принимать закон… И подписал его через две недели.
…Каждый раз, когда мы с адвокатом Илларионом Васильевым и пресс-секретарем «Гражданского содействия» Еленой Срапян (ее репортажи о суде можно прочесть на сайте комитета) приезжали в Обнинск, на платформе нас всегда ждала Татьяна Михайловна в своей старомодной шляпке и ее молчаливый муж Антон. Они вели нас к остановке автобуса. Пока его ждали, Котляр спокойно расклеивала на столбах такие вот объявления:«Украинские беженцы! Кто нуждается в регистрации, приходите в приемную общественного движения «За права человека» по адресу...»
Спрашиваю у нее: «Вы не боитесь, что на вас заведут новое дело и тогда уж точно посадят?» — «Возможно. Ко мне уже приходил сотрудник ФСБ…» — «И вы готовы сесть в тюрьму?» — «Если свои убеждения нужно подтверждать сидением за решеткой — да, готова».
Но она все-таки верит, что когда обжалование обвинительного приговора дойдет до Конституционного суда, там признают, что нынешняя ситуация с пропиской нарушает конституционные права человека… Можно удивиться ее наивности, но чтобы хоть как-то помочь ее почти невероятной победе, нам хотя бы из сострадания к Котляр тоже надо набраться оптимизма и верить.
Знаю ее много лет, но все не могла понять, откуда у нее берется столько сил и прямо-таки адское терпение? Теперь, кажется, понимаю секрет ее стоицизма и даже нашла формулировку, на первый взгляд, может быть, странную: протестный… оптимизм. Ключевое слово здесь — «оптимизм». Это сила духа, которая вырывается из глубины отчаяния, когда человек видит тщету своих усилий, но отступиться не может.
Протестный оптимизм — редкое качество, оно присуще только искренним правозащитникам, которые способны, помогая другим, жертвовать своим благополучием, временем жизни, здоровьем, наконец… Сегодня самые авторитетные правозащитники преследуются как «иностранные агенты»… Скоро может вернуться в обиход до боли знакомое «враги народа». Порой кажется, что нас хотят погрузить в какой-то абсурдный виртуальный мир, где все вверх ногами, и черное называется белым… Но, слава Богу, в нашей России пока еще много людей, не желающих подчиняться абсурду. Ведь правозащита — это когда понимаешь, что ничего сделать нельзя, но все-таки делаешь, и иногда получается. Помните, Монтень говорил: «Что бы ни происходило, а ты должен выращивать капусту на своем огороде».