Тех, кто воевал за ДНР, выдворяют из России

«Как, кому можно объяснить, что нельзя в Киев наших отправлять? Троих уже туда депортировали, так они даже не вышли из здания аэропорта. Мы же во всех списках есть, что воевали на стороне ДНР и ЛНР. Но для России мы все равно граждане Украины, чужого государства, которые должны по решению суда немедленно покинуть пределы вашей страны...»

Сражавшиеся на Донбассе украинские (по паспорту) ополченцы задерживаются на территории РФ. Таких уже десятки.
У себя на родине они названы «боевиками и террористами». Находятся в розыске.
У нас они всего только нарушили 90-дневный режим пребывания. И подлежат немедленному выдворению миграционными службами. Все по закону.
Но выслать их из России прямо сейчас в объятия СБУ — смерти подобно…
Осенью минувшего года граждане Украины, пребывающие на территории России, столкнулись с новыми, ужесточившимися требованиями миграционной службы. Эти изменения не коснулись жителей, зарегистрированных в неспокойных юго-восточных областях Украины, — они остаются в РФ на прежних условиях. Все остальные должны подтвердить свой статус, попросить временного убежища или быть признаны беженцами — в противном случае по истечении 90 дней депортация украинцев, вовремя не оформивших документы, увы, по закону неизбежна. Несмотря ни на какие обстоятельства их прошлого.

Песня на фарси

Владимира Веклича взяли месяц назад, 2 июня. В Санкт-Петербурге, на Каменноостровском. Срок его пребывания оказался нарушен чуть больше, чем на две недели. Наверное, все было можно решить мирным способом, объяснить, уговорить, договориться наконец… Владимир был уверен, что столь маленькая просрочка не имеет серьезного значения. Но уже на следующее утро Петроградский районный суд установил, что Веклич не просто беспечно перепутал дни, а «…злостно уклонялся от выезда из РФ по окончании разрешенного срока пребывания иностранного гражданина, предусмотренного п. 2 ст. 5 115-го Федерального закона».
Обстоятельств, смягчающих вину Владимира Веклича, судом установлено не было.
Он действительно является украинским гражданином, постоянно зарегистрированным вдалеке от ДНР и ЛНР — на Западной Украине. А посему ему назначили стандартный штраф в пять тысяч рублей и административное выдворение за пределы Российской Федерации, а до момента выдворения временно поместили в спецучреждение временного содержания иностранных граждан УФМС России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области, что расположено в Красном Селе, — здесь обычно сидят те, кто нарушил паспортный режим.
Восьмиэтажное новенькое здание учреждения временного содержания оптимистично покрашено в желтый цвет. Желтый цвет, как известно, к разлуке. В этом случае — к разлуке с Россией. На пять лет «без права переписки» — именно столько нельзя будет еще въезжать к нам самым злостным нарушителям.
Не тюрьма, но что-то в этом роде. На окнах решетки, и затягивает грустную песню на фарси таджик на четвертом этаже.
«За шлагбаум не заходить», — предупреждает охранник, строго оглядывая посетителей. Посетители заискивающе пятятся назад. Как будто бы шлагбаум — это и есть нарушенная их неудачливыми сородичами граница России. А простой охранник — самый главный ее представитель.
Воскресенье — день передач для тех, кто сидит на шестом этаже. Свидания для «шестиэтажников» в этот день разрешают тоже. Но только на 15 минут.
Я как раз на свидание. К Владимиру Векличу, сержанту 33-го артиллерийского дивизиона механизированной бригады «Призрак» имени Алексея Мозгового, 36 лет. Позывной — Серб.
И к 28-летнему прапорщику Вячеславу Егорову, воевавшему в ДНР в батальоне «Оплот».
Ныне оба ожидают депортации из России…

Витаминов.нет

Железная дверь в комнату для свиданий открывается с лязгом. Запускают парами. Две женщины утирают слезы молоденькой девушке-азиатке, что больше полугода пребывала в Питере нелегально, умудрилась даже родить здесь ребенка, которого уже забрала опека…
Жалко ее чисто по-человечески. Но свои 15 минут я израсходую иначе.
Входят двое. Оба высокие, крепкие, накачанные. Тот, что слева и постарше, — Владимир Веклич, справа — Слава Егоров. Передаю им гостинцы с воли — сигареты, пересыпанный в пакет растворимый кофе, фильтр для воды. Вода, говорят, тут очень плохая, с известью. И витаминов нет. Кормят одними макаронами. Но кормят. Это дополнительный бонус, потому что содержат здесь не преступников и не для того, чтобы они хорошо питались, а нарушителей визового режима.



«Что же не сказали, чтобы хоть фруктов вам привезла?» — переживаю я. «Да ладно, обойдемся», — кивают парни.
Они даже чем-то похожи. Но про Веклича я узнала еще в Москве. Вячеслав Егоров из «Оплота» стал для меня «сюрпризом».
«Я здесь уже 11 месяцев. Нельзя мне на Украину никак», — разводит Вячеслав руками. Его сыну недавно исполнилось восемь месяцев, но малыша Слава еще ни разу не видел: тот родился без него.
«Если бы меня согласились вернуть, к примеру, через Донецк или Луганск. Но по закону отправить могут только в Киев, в столицу. А там что — в аэропорту уже спецслужбы караулят, известное дело; троих наших депортировали так из России, и с тех пор о них ничего не известно», — говорит Слава.
Закон есть закон. И все это понимают, в том числе и чиновники УФМС. Поэтому, как мне кажется, тянут по возможности время. Как с Егоровым. Хотя решение суда в отношении него уже вступило в законную силу.
«Я цветы за это время развел на подоконниках. Новый год встретил. Спортом занимаюсь. Прогулки — да, короткие совсем, минут по десять, и во внутреннем дворике», — переживает он.
«Я вообще не нарушал 90-дневный срок пребывания. Но когда меня задержали, у меня при себе действительно не было разрешительных документов, поэтому мое дело отправили в суд. И там постановили депортировать. Было и второе решение суда, товарищи подвезли на него нужные бумаги, но все оставили без изменений».
«Вячеслав, какая-то странная история. Вы точно ничего не темните? Если было так, как вы говорите, вас должны отпустить давно!»
«Нет. Все так и есть. Просто… Есть причина, по которой я не могу дать в ваш УФМС свои полные данные. У меня семья в зоне АТО, в оккупации; если меня отправят в Киев и об этом станет известно — им конец».

На Дальний Восток — за свой счет

Я передаю Сербу привет от его товарищей из Москвы. В ЛНР он личность известная. Даже тут, в Красном Селе, у центра для иностранцев-нарушителей, соратники устраивали пикет, чтобы помочь его освобождению.
«Я в украинской армии срочную служил в десантных войсках, 97–99-е годы. Вот это была школа», — говорит Владимир Веклич.



После сильного артобстрела Серба контузило.
Когда начались боевые действия в Новороссии, Серб уехал добровольцем в ЛНР.
Говорит, что, хотя и думал долго, прикидывал, ехать или нет, не смог поступить иначе. У десантников это как чип под кожей — если где-то война и несправедливость.
Его война в ЛНР началась в Изварине — раньше это был мирный поселок городского типа неподалеку от Луганска. Теперь — печально известный Изваринский котел, где два года назад, в июле 2014-го, шли упорные бои между украинской армией и сторонниками ЛНР.
Серб, правда, попал туда уже в 2015-м. «Отправили меня в учебку, чтобы посмотреть, на что годен. Через полтора дня стало понятно, что к чему, и я оказался сразу на «передке» — передовой. Крестили огнем. Получил звание сержанта в бригаде «Призрак» имени Алексея Мозгового, но когда я туда прибыл, Мозговой уже погиб. Так что лично мы не были с ним знакомы. Сама понимаешь, что не за наградами я туда поехал и не за связями, а за правдой, что ли…»



Документ, подтверждающий, что Серб воевал в «Призраке». Фото: Союз Добровольцев Донбасса.
В «Призраке» Владимир Веклич командовал минометным расчетом. 24 августа, в День независимости Украины, попал под сильный артобстрел. При смене боевых позиций получил контузию. Сначала вроде ничего, не хотел обращаться за помощью — это же не ранение, кровь не хлещет, — но становилось все хуже. «Было принято решение уехать в Россию. Чтобы подлечиться. В общей сложности в ЛНР я провел около полугода. И прекрасно понимал, что лицо мое «срисовано» уже укропами, их спецслужбами. Я уехал в Питер. Думал о том, чтобы официально оформить российское гражданство и остаться здесь навсегда на законных основаниях».
Проще всего это было сделать, вступив в программу переселения соотечественников. Вроде бы по своим данным Серб в проект годился. Но ответили ему не сразу, и только из Забайкальского края — пригласили как-нибудь приехать и осмотреться. За свой счет.

Убежище от Путина

Из ЛНР Владимир Веклич вернулся 12 ноября 2015 года. После чего территорию России больше не покидал. На основании имеющихся воинских документов ровно через 90 дней пребывание его здесь продлили еще на три месяца. Собирался на тех же основаниях продлить еще на три… А уже потом решать: куда и как. Да, протянул время, виноват, не отказывается.
Но кто бы мог подумать, что простой российский полицейский вдруг остановит Владимира Веклича для проверки документов в 21 час 10 минут 2 июня — спустя лишь две с лишним недели после того, как его документы окажутся просрочены…
Из дела №5-537/7: «Постановление. Веклич В.П. указал на невозможность возвращения на Украину в связи с тем, что будет там признан предателем и подвергнут суду по законам военного времени. Наличие заявления о предоставлении статуса беженца или политического убежища в суде отрицал, в связи с чем суд критически относится к указанному заявлению».
«Ну да, так оно и было, не оформлял я беженца, не думал, что это так уж срочно, жил же как-то до этого», — разводит руками Серб. Да и вообще, как он был уверен, статус беженца дает лично Путин — не к Путину же ему было обращаться?..
Серб не бежал от войны в Россию, как многие украинцы, не просчитывал, какие преференции и льготы может здесь получить, как пограмотнее и пожалостливее написать бумаги, чтобы ему поверили. И поехал защищать мирных дончан, потому что посчитал для себя это нужным.
«Суд проходил очень быстро и, я бы сказал, ни о чем. Меня даже слушать никто не стал», — говорит Веклич.
«А мой судья, пока рассматривал мое дело, вообще играл в телефон», — обиженно замечает и Вячеслав Егоров.
Стандартная процедура эти суды. Спросите у таджиков и узбеков — они подтвердят. Да и судьи наши привыкли, что трудовые нелегалы сочиняют напропалую всякие небылицы — и что герои они, и мамы у них болеют, и семьи в оккупации, — что теперь, всем верить?..

Цветы запоздалые

…На ужин, наверное, их опять ждут разваренные макароны. Потом надо будет полить цветы на зарешеченном подоконнике. Бытовые вещи, ежедневные, скучные.
Серб говорит, что не хочет, чтобы его гражданская жена приходила сюда, даже приносила продукты: не желает, чтобы она видела его в таком состоянии. В понедельник его ждет еще один суд, где должны рассмотреть его жалобу. Если признают, что решение о выдворении было законным и смягчающих обстоятельств нет, то дело плохо.
«Меня уверяют, что меня оправдают, а там посмотрим», — написал он мне SMS в Москву.
«Как вас могут оправдать? Вы в любом случае не преступник и не совершили уголовного преступления», — отвечаю я. «Понял! Но я в этом не силен».
Что станет с Сербом, если его все-таки отправят на Украину, в Киев? Кто встретит его у трапа?..
Что станет с цветами Славы Егорова, если тот покинет Россию? А с его семьей в зоне оккупации? Ведь не может же он пребывать здесь вечно.
■ ■ ■
Бейджик бригады «Призрак» с ФИО и фото, показания свидетелей о том, что Владимир Веклич полгода провел на передовой, — это доказательства его боевого прошлого.
Россия и ее руководители, пусть даже не признавая официально самопровозглашенные республики, тем не менее с уважением относятся к тем, кто сражается за их свободу и независимость.
Но есть порядок, правила государства, в котором живешь, и их тоже надо соблюдать. Вовремя продлевать регистрацию. Чай, сами не в военное время живем… Незнание законов не освобождает от ответственности за их неисполнение.



Тот самый центр для иностранцев-нелегалов в Красном Селе.
Но есть одно существенное «но»: для этих парней выдворение из страны равносильно смертному приговору. По законам как раз военного времени.
…Между тем десятки иностранцев — французов, бразильцев, испанцев, венгров, — два года назад массово рванувших защищать неведомый им «русский мир», романтиков и идеалистов, воевавших в ДНР в особом интернациональном батальоне, оказались в похожей ситуации.
Многим из них больше нет дороги домой: там они внесены в списки террористов и наемников.
До родной земли эти люди добираются тайными окольными тропами, с просроченными документами и без знания русского языка. Но и на родине им, не исключено, тоже грозят реальные тюремные сроки. Поэтому есть и те, кто хочет остаться в России навсегда, находится сегодня в российских концентрационных пунктах и рассказывает об этом.
Но это уже совершенно другая история…

МНЕНИЕ ЭКСПЕРТА

Александр БОРОДАЙ, глава Союза добровольцев Донбасса:
«На самом деле угроза для ребят, которых сейчас хотят депортировать на Украину, действительно есть. И не только для их здоровья и свободы, но и для жизни.
Мы все догадываемся, как на Украине могут отнестись к людям, которые добровольцами ушли воевать за ДНР и ЛНР и об этом узнали в СБУ. Ничего хорошего наших ополченцев там, конечно же, не ждет. И даже если признать, что шаг по их выдворению из России формально совершенно законен, он все равно бесчеловечен. Таково мое личное мнение.
На самом деле проблема есть, и случаи подобной депортации не единичны. Просто о них не говорят. Я могу назвать как минимум десяток похожих инцидентов. Мы делаем все, чтобы остановить этот процесс и оставить наших товарищей в России уже на законных основаниях. Лучше всего, разумеется, добиваться этого на раннем этапе, а не тогда, когда все суды уже прошли. Пока не хочу обнадеживать, но по Владимиру Векличу сейчас делается все возможное, чтобы не допустить его выдворения на Украину».