Ивану Сафронову вынесен самый суровый приговор за госизмену

Иван Сафронов, советник по информационной политике главы «Роскосмоса», а прежде журналист, долгие годы работавший в «Коммерсанте», был задержан по подозрению в госизмене (ст. 275 УК) 7 июля 2020 года.



По решению суда он был арестован в тот же день, с тех пор находится в следственном изоляторе ФСБ «Лефортово».
По версии следствия (обвинение было предъявлено уже через несколько дней после ареста), Сафронов сотрудничал со спецслужбами стран НАТО, за что, в частности, получил $248 от политолога Демури Воронина (также обвиняется в госизмене), рассказывал РБК адвокат Иван Павлов (признан Минюстом иностранным агентом). Следствие, кроме того, называет агентом чешской разведки коллегу и приятеля Сафронова Мартина Лариша, который работал в Москве с 2010 по 2012 год как корреспондент газеты Lidové noviny, а затем создал информационное агентство, распространявшее по подписке информационный дайджест о безопасности. Для этого бюллетеня также предоставлял материалы Сафронов, говорил журналист в интервью «Коммерсанту».
Адвокат Иван Павлов (признан Минюстом иностранным агентом), защищавший журналиста с лета 2020-го по весну 2021 года, рассказывал, что, по версии ФСБ, Сафронов был завербован спецслужбами Чехии в 2012 году, когда ему было 22 года, в 2017-м по их заданию передал секретные сведения «о военно-техническом сотрудничестве России с одним из североафриканских государств и действиях российских вооруженных сил на Ближнем Востоке». По версии следствия, конечным получателем этой информации были США.
Дело было передано в суд в марте 2022 года. Согласно заявлению Генпрокуратуры, следствием были установлены и документально подтверждены факты четырехлетнего (с 2015 по 2019 год) и оплачиваемого «выведывания и собирания Сафроновым секретной и совершенно секретной информации, в том числе в отношении военно-технического сотрудничества России с государствами, входящими в Организацию Договора о коллективной безопасности, а также странами Ближнего Востока, Африки и Балканского полуострова».
Сафронов свою вину отрицает, от дважды предложенной ему сделки со следствием он отказался. В последнем слове он заявил, что его уголовное преследование связано с журналистской работой, в деле нет доказательств корыстного мотива, а также того, что кто-то передавал или знакомил его со сведениями, составляющими гостайну. Он настаивает, что не владеет какими-либо госсекретами и не передавал их Ларишу.
Сафронов также заявил, что назначенная следствием экспертиза всех его журналистских статей на предмет содержания в них секретных сведений была некорректной: в частности, эксперты сравнивали текст 2017 года, написанный по открытым источникам, с совершенно секретными документами 2018 года, а также признали информацию из журнала «Экспорт вооружений» за 2016 год секретной по состоянию на 2017 год.
Прокуратура потребовала для Сафронова приговора в виде 24 лет лишения свободы в колонии строгого режима. Суд назначил ему 22 года.
Русская служба Би-би-си сообщала, что уголовное дело Сафронова может быть связано с публикацией в марте 2019 года в газете «Коммерсантъ» информации о поставках двух десятков российских истребителей Су-35 Египту и средств авиационного поражения примерно на $2 млрд. По версии издания, публикация вызвала серьезное недовольство египетской стороны. Атташе Египта по вопросам обороны в Москве бригадный генерал Мохамед Манси направил в Федеральную службу по военно-техническому сотрудничеству России письмо, в котором просил российских чиновников «принять все необходимые меры и действия для заявления об отрицании такой вышеуказанной новости». Другой представитель египетского Министерства обороны в переписке с российскими коллегами отмечал, что новости о военно-техническом сотрудничестве с Египтом «будут отрицательно влиять на все действующие контракты между сторонами» и могут привести к «нежелательным результатам». Спустя два месяца после выхода статью убрали с сайта «Коммерсанта».

Как шел судебный процесс

По существу Мосгорсуд начал рассматривать дело Сафронова в апреле этого года. В ходе судебных заседаний были допрошены несколько свидетелей обвинения и защиты. Из-за секретности процесса адвокаты Сафронова не смогли назвать имена и род занятий свидетелей обвинения, хотя и отметили, что, по их мнению, ничего подтверждающего вину их доверителя те не предоставили. В частности, как писал в апреле «Коммерсантъ», в суде дал показания засекреченный сотрудник российских спецслужб, имеющий опыт борьбы со шпионажем. Он рассказал, что одним из возможных признаков работы на иностранную разведку является установка на мобильный телефон мессенджера Signal, который стоял на смартфоне Сафронова.
Как говорил Павлов, несекретным свидетелем обвинения стал Демури Воронин. Однако фактически он дал показания в защиту подсудимого, заявив, что Сафронов занимался журналистикой в чистом виде и не мог знать, что передаваемые им материалы предназначались для западных спецслужб. После этого прокуратура, которая к тому моменту допросила в суде шесть свидетелей обвинения из 15, отказалась от заслушивания показаний остальных и свернула представление своих аргументов.
Как рассказывал «Коммерсанту» адвокат Дмитрий Талантов, со стороны защиты в суде выступили давний друг Сафронова, который рассказал о характеризующих обвиняемого данных и обстоятельствах — отсутствии связей с криминальным миром или сверхдоходов, поездках за рубеж, круге общения и т.д.
По данным «Коммерсанта», еще одним свидетелем стороны защиты стал работник военно-промышленного комплекса. В начале расследования оперативники ФСБ записали несколько разговоров этого свидетеля с журналистом. В суде он рассказал, что его общение с Сафроновым не касалось секретных тем, а также допустил, что уголовное преследование журналиста связано с его критическими оценками состояния дел в оборонной отрасли.
Также суд допросил ближайшего родственника журналиста, который дал показания об источниках финансирования поездок Ивана Сафронова за границу и тех трат, которые сотрудники ФСБ «связывали с вознаграждением за его несуществующую шпионскую деятельность», говорил адвокат Талантов.
По данным «Коммерсанта», показания на процессе также дал лауреат Нобелевской премии мира, главный редактор «Новой газеты» Дмитрий Муратов. Он рассказал о методике работы крупных изданий, проверке фактов, подготовке публикаций на основе открытых источников и т.п. и заявил, что Сафронов занимался исключительно журналистской деятельностью.

В чем особенность дел о государственной измене

Государственная измена относится к особо тяжким составам преступления и предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок от 12 до 20 лет. «По своей строгости санкция по этой статье соизмерима с наказаниями за наиболее тяжкие преступления против личности. Например, за убийство минимальный срок лишения свободы меньше — восемь лет, — говорит руководитель уголовно-правовой практики юридической фирмы «Ялилов и Партнеры» Рустам Губайдуллин. — Это исключает возможность условного осуждения лица по данной статье. На практике обвиняемые получают огромные тюремные сроки даже за разглашение информации, которая не причинила никакого вреда государственным интересам».
Состав преступления «государственная измена» (выдача иностранному государству, международной либо иностранной организации или их представителям сведений, составляющих гостайну) до 2018 года имел отношение к секретоносителям, то есть к должностным лицам, допущенным к таким сведениям. Однако затем в Уголовный кодекс были внесены изменения, и следственная и судебная практика по данной категории дел существенно поменялась — под эту категорию стали попадать лица, которые незаконно получили доступ или допуск к гостайне либо просто взаимодействуют с секретоносителями, напоминает адвокат, глава юридической компании AVG Legal Алексей Гавришев.
«Теперь субъектами преступления могут быть как лица, получившие доступ к гостайне в связи со службой, работой или учебой, так и лица, которым гостайна стала известна иным путем, в том числе случайно», — добавляет Губайдуллин.
«Они всегда имеют оттенок политизированности, участники процесса сталкиваются с давлением со стороны силовиков, с различными ограничениями и запретами, которые зачастую выходят за рамки процессуального законодательства», — отмечает юрист.
Губайдуллин полагает, что состав преступления, предусмотренный статьей о госизмене, по своей сути является формальным: преступление считается оконченным в момент передачи сведений или в момент оказания финансовой, материальной или консультационной помощи, но наступление негативных последствий в этой статье не предусмотрено. Такая конструкция оставляет большой простор для вольного толкования этой статьи правоохранительными органами. Не всегда понятно, продолжает он, был ли в действиях обвиняемого умысел поставить под угрозу безопасность страны. В частности, возбуждено значительное количество дел против ученых, которых обвиняют в разглашении гостайны в ходе лекций или докладов на конференциях.