Пострадавшие в «Крокусе» продолжают добиваться выплат. Любая сумма будет ничтожной
Пострадавший в теракте в «Крокусе» подал иск к организаторам на 1 млн рублей
Цветы у стихийного мемориала в память о жертвах теракта 22 марта 2024 г. в «Крокус Сити Холле»
Кристина Кормилицына/РИА Новости
Время лечит, но не в случае трагедии, унесшей жизни 145 человек. Выживших в «Крокусе» по-прежнему преследуют проблемы со здоровьем, кошмары по ночам и тревога даже от похожих на «тот вечер» запахов и звуков. «Газета.Ru» публикует истории о том, как сегодня живут и борются с бюрократией очевидцы теракта, который произошел в Подмосковье в марте этого года.
«Истец считает, что нарушены его права потребителя, поскольку организатор концерта не обеспечил должный уровень охраны мероприятия», — сообщила пресс-служба столичных судов общей юрисдикции.
Мужчина попросил компенсировать моральный вред. Иск начнут рассматривать 10 декабря 2024 года.
Нападение на «Крокус» произошло вечером 22 марта, погибли 145 человек, пострадавших более 500. Всех находившихся в момент теракта в здании, признали потерпевшими, как рассказали «Газете.Ru» очевидцы атаки. Той же весной власти Москвы и Подмосковья пообещали пострадавшим, погибшим и их родным выплаты от 500 тыс. до 3 млн руб. Однако получить деньги оказалось не так просто.
«Очень большая проблема у людей с пропиской в Московской области. Из моей команды было много вопросов с признанием степени вреда здоровью, им не хотят как бы выплачивать единовременную компенсацию. Причем дело не в том, что это «регион», в Волгоградской области, например, не было проблем», — поделился с «Газетой.Ru» оператор Иван Поморин. В день теракта он работал в «Крокусе» вместе со своей группой, собираясь снимать концерт.
По словам Поморина, в Москве первое время можно было «легко и быстро» подать на выплаты или восстановить сгоревшие в «Крокусе» документы. Соответствующие службы принимали граждан даже несколько часов после закрытия.
«Город действительно очень сильно помогал. Сейчас все вернулось, так скажем, в обычный рабочий бюрократический порядок. Многие люди из других регионов натыкались на тяжелую, непробиваемую бюрократическую стену из бумаг и писем, с которой у них ни сил, ни возможности бороться. Кто-то в больницах лечит ожоги, кто-то пытается понять, как продолжать жить и объяснить внукам, племянникам, почему их мама или папа больше не придут домой», — отметил оператор.
Сам Поморин до сих пор борется за получение полной компенсации. Спустя полгода после нападения мужчине потребовалась операция, у него начались проблемы с дыханием, тахикардия, апноэ. Судебная медэкспертиза установила связь операции с терактом и причинение тяжкого вреда здоровью, но Поморин все еще «доказывает», что это так.
Госпитализированные пострадавшие могут рассчитывать на выплату в размере 1 млн руб., кто лечился в амбулаторных условиях — на сумму в 500 тыс. руб., напомнили «Газете.Ru» в минсоцразвития Подмосковья.
«Главное, это справка из медучреждения о степени травмы. Еще нужны копия постановления следователя о признании гражданина потерпевшим, заключение судмедэкспертизы о степени тяжести вреда здоровью. Да, конечно, [при наличии необходимой справки достаточно быстро все проходит]», — заявили в ведомстве.
Спустя восемь месяцев с нападения до сих пор не прекратился поток тех, кто подает на выплаты, уточнили там.
«Сейчас очень редко, но заявления подаются», — добавили в министерстве.
«Мы не подавали, ущерба здоровья у нас нет, морального ущерба в принципе тоже. Ну который можно было бы оценить», — объясняет «Газете.Ru» Дышкант. На этих словах в ее голосе слышатся слезы.
Нелегко разговор дается и Ольге Сапуновой, бывшей в концертном зале вместе с мужем и сыном. Родители сделали подростку сюрприз на день рождения и отвели на концерт его любимой группы «Пикник». Когда туда ворвались террористы, семья своими глазами видела, «как падали люди от выстрелов».
«Его первый рок-концерт, сын ждал этого. Вот так 21 марта нам исполнилось 12 лет, а 22 марта теперь второй день рождения для всей нашей семьи», — описывает женщина.
Сапуновы подали на выплаты, но еще не получили их и не знают компенсация в каком размере им причитается.
«Сколько бы это ни было, это будет ничтожно мало, потому что мой ребенок насмотрелся на все ужасы. Тут сказать нечего. Он видел расстрелы, он видел убитых, много крови. Понимал, что мы можем не выбраться, потому что горел зал. Очень переживал, что остались люди, которые сгорели, просто сгорели. Когда мы выбрались, у него была дикая истерика, потому что он знал, что не все люди выскочили. Сложно все оценить какими-то деньгами, честно скажу», — признается Сапунова «Газете.Ru».
Пережившие подобные трагедии часто помнят случившееся вплоть до мелких деталей. Похожие моменты в обычной жизни болезненно напоминают о случившемся. Выбравшиеся из «Крокуса» говорят «Газете.Ru», что остро реагируют на громкие, резкие звуки, запахи дыма, скопления людей или похожий интерьер.
«Крокус» был выложен белой плиткой, с яркой подсветкой, теперь сочетание кафеля и такого освещения напрягает. Очень пугают похожие лестницы, потому что выбегали оттуда по лестницам», — делится Сапунова. — «Проблемы со здоровьем только начинают усугубляться, проявляться… Это с нами на всю жизнь. Мы с этим просыпаемся и засыпаем».
Для семьи Сапуновых посещение концертов и кинотеатров пока «закрытая тема». Особенно повлияла трагедия на ребенка — он долго боялся «больших пространств и высоких потолков», актового зала в школе.
«Еще переживал из-за расспросов сверстников, потому что детки, к сожалению, не умеют правильно выстраивать вопросы. Спрашивали: «Ну и как тебе там?» Это приводило его в панику.
До сих пор он слышит шаги, слышит выстрелы. Бывает, посреди ночи просыпаемся оттого, что ему приснилось, что они идут.
Когда выбирались оттуда, слышали сильный топот и как падало что-то металлическое. Вот это ярко отпечаталось у него в памяти. У меня тоже есть похожий момент. У нас всех есть такое», — рассказывает Сапунова.
Другой характерный признак — очевидцы теракта первым делом обращают внимание на пути эвакуации в общественных местах.
«В кинотеатре всегда внимательно смотрю, где эвакуационный выход. Оцениваю, как быстро можно туда добраться», — поясняет «Газете.Ru» Дышкант.
Несмотря на трагедию, общество все еще «попустительски» относится к мерам безопасности, считает она. Это не раздражает, а скорее печалит, уточняет женщина.
«Иногда хочется сказать, ребята, вы там не были, вы не знаете, насколько это страшно. Если бы вы приняли это на себя, то понимали бы, для чего нужны меры безопасности на входе в метро или еще где-то. В Москве, к сожалению, не первый теракт. Хотелось бы верить, что последний», — резюмирует Дышкант.
После теракта потерпевшим бесплатно вызвались помогать многие частные психологи. Так команда Поморина два месяца бесплатно занималась групповой терапией в центре постстрессовых состояний «Семейного доктора».
«Немало психологов откликались, сами приходили, говорили: «Денег не надо». Но тут одним психологом как бы не обошлось <...> Работы было очень много», — обращает внимание оператор.
Несмотря на пережитое, никто из его команды не ушел из профессии, хотя несколько человек по-прежнему «очень сильно боятся». Группа быстро возобновила работу, чтобы «не зацепиться» за случившееся и преодолеть страхи. Последние тем не менее все еще могут неожиданно напомнить о себе.
«Кажется, уже все нормально, вроде бы побороли страх. Но недавно снимали концерт, и в зал кинули шарики. Зрители начали их лопать. Скажу так, ощущения совсем неприятные. Кажется, что все прошло, но оно не прошло. Это похоже на сковородку с кипящем маслом, которую с огня сняли, но оно продолжает еще шкварчать», — говорит «Газете.Ru» Поморин.
Новость эта прошла буднично и тихо. Если вначале вся страна следила за поимкой нападавших (и рассуждала, не стоит ли ради них вернуть смертную казнь), то спустя восемь месяцев дело не привлекает былого внимания СМИ. Стихийный мемориал у сгоревшего концертного зала быстро разобрали, однако сам «Крокус» стоит все там же — черный и разрушенный, как напоминание о том, что невозможно забыть.
«Мы часто бываем у «Крокуса», возлагаем цветы. Мы ездили, ездим и будем ездить.Беспокоит, что до сих пор нет мемориала, а от стихийного практически ничего не осталось. Хотелось бы, чтобы нас услышали и помогли культурно организовать место нашей скорби», — сказала «Газете.Ru» Сапунова.
За ходом расследования она целенаправленно не следит. Говорит, что «с того дня отключила все новостные Telegram-каналы», потому что «боится это видеть». Однако читает комментарии к сопутствующим новостям.
«В комментариях очень часто звучит фраза: «Как-то забыли, как-то замяли. А что там вообще с этими обезьянами (террористами)? Даже мое окружение по возможности аккуратно спрашивает, что там с ходом дела. Поэтому нет, в обществе не забыли. И такое не должно забываться», — подчеркивает Сапунова.
В то же время Поморин замечает, что спустя время «акценты сместились» и можно сказать, что про теракт «забыли».
«Мы в суде встречаемся с представителями МЧС, даже в МЧС говорят, что да, все забыли. Больше всего это тяжело для родственников, которые потеряли там близких. Они чувствуют себя брошенными, что ими не занимаются, что есть другие проблемы. Сейчас в мире много все творится, но тем, кто близких потерял, от этого не легче», — рассуждает Поморин.
«Общество так устроено», — возражает Дышкант. — «Ну не может общество ежесекундно помнить об этом. И мы не должны ежесекундно, потому что иначе свою жизнь оставим там. А этого и хотели, наверное, те, кто стоят за терактом, запугать как можно большее количество людей».
Цветы у стихийного мемориала в память о жертвах теракта 22 марта 2024 г. в «Крокус Сити Холле»
Кристина Кормилицына/РИА Новости
Время лечит, но не в случае трагедии, унесшей жизни 145 человек. Выживших в «Крокусе» по-прежнему преследуют проблемы со здоровьем, кошмары по ночам и тревога даже от похожих на «тот вечер» запахов и звуков. «Газета.Ru» публикует истории о том, как сегодня живут и борются с бюрократией очевидцы теракта, который произошел в Подмосковье в марте этого года.
Пострадавшие наткнулись на бюрократическую стену из бумаг
Один из пострадавших при теракте в подмосковном «Крокусе» потребовал 1 млн руб. с организатора концерта группы «Пикник», перед выступлением которой в зал ворвались террористы. Потерпевший подал иск в Хорошевский районный суд.«Истец считает, что нарушены его права потребителя, поскольку организатор концерта не обеспечил должный уровень охраны мероприятия», — сообщила пресс-служба столичных судов общей юрисдикции.
Мужчина попросил компенсировать моральный вред. Иск начнут рассматривать 10 декабря 2024 года.
Нападение на «Крокус» произошло вечером 22 марта, погибли 145 человек, пострадавших более 500. Всех находившихся в момент теракта в здании, признали потерпевшими, как рассказали «Газете.Ru» очевидцы атаки. Той же весной власти Москвы и Подмосковья пообещали пострадавшим, погибшим и их родным выплаты от 500 тыс. до 3 млн руб. Однако получить деньги оказалось не так просто.
«Очень большая проблема у людей с пропиской в Московской области. Из моей команды было много вопросов с признанием степени вреда здоровью, им не хотят как бы выплачивать единовременную компенсацию. Причем дело не в том, что это «регион», в Волгоградской области, например, не было проблем», — поделился с «Газетой.Ru» оператор Иван Поморин. В день теракта он работал в «Крокусе» вместе со своей группой, собираясь снимать концерт.
По словам Поморина, в Москве первое время можно было «легко и быстро» подать на выплаты или восстановить сгоревшие в «Крокусе» документы. Соответствующие службы принимали граждан даже несколько часов после закрытия.
«Город действительно очень сильно помогал. Сейчас все вернулось, так скажем, в обычный рабочий бюрократический порядок. Многие люди из других регионов натыкались на тяжелую, непробиваемую бюрократическую стену из бумаг и писем, с которой у них ни сил, ни возможности бороться. Кто-то в больницах лечит ожоги, кто-то пытается понять, как продолжать жить и объяснить внукам, племянникам, почему их мама или папа больше не придут домой», — отметил оператор.
Сам Поморин до сих пор борется за получение полной компенсации. Спустя полгода после нападения мужчине потребовалась операция, у него начались проблемы с дыханием, тахикардия, апноэ. Судебная медэкспертиза установила связь операции с терактом и причинение тяжкого вреда здоровью, но Поморин все еще «доказывает», что это так.
Госпитализированные пострадавшие могут рассчитывать на выплату в размере 1 млн руб., кто лечился в амбулаторных условиях — на сумму в 500 тыс. руб., напомнили «Газете.Ru» в минсоцразвития Подмосковья.
«Главное, это справка из медучреждения о степени травмы. Еще нужны копия постановления следователя о признании гражданина потерпевшим, заключение судмедэкспертизы о степени тяжести вреда здоровью. Да, конечно, [при наличии необходимой справки достаточно быстро все проходит]», — заявили в ведомстве.
Спустя восемь месяцев с нападения до сих пор не прекратился поток тех, кто подает на выплаты, уточнили там.
«Сейчас очень редко, но заявления подаются», — добавили в министерстве.
Пережитое невозможно оценить деньгами
Не все потерпевшие в принципе подают на выплаты. Среди таких Оксана Дышкант, которая пришла в тот страшный вечер на концерт с мужем и подругой. Компания успела при первых звуках стрельбы покинуть зал и разминуться с террористами всего на несколько секунд.«Мы не подавали, ущерба здоровья у нас нет, морального ущерба в принципе тоже. Ну который можно было бы оценить», — объясняет «Газете.Ru» Дышкант. На этих словах в ее голосе слышатся слезы.
Нелегко разговор дается и Ольге Сапуновой, бывшей в концертном зале вместе с мужем и сыном. Родители сделали подростку сюрприз на день рождения и отвели на концерт его любимой группы «Пикник». Когда туда ворвались террористы, семья своими глазами видела, «как падали люди от выстрелов».
«Его первый рок-концерт, сын ждал этого. Вот так 21 марта нам исполнилось 12 лет, а 22 марта теперь второй день рождения для всей нашей семьи», — описывает женщина.
Сапуновы подали на выплаты, но еще не получили их и не знают компенсация в каком размере им причитается.
«Сколько бы это ни было, это будет ничтожно мало, потому что мой ребенок насмотрелся на все ужасы. Тут сказать нечего. Он видел расстрелы, он видел убитых, много крови. Понимал, что мы можем не выбраться, потому что горел зал. Очень переживал, что остались люди, которые сгорели, просто сгорели. Когда мы выбрались, у него была дикая истерика, потому что он знал, что не все люди выскочили. Сложно все оценить какими-то деньгами, честно скажу», — признается Сапунова «Газете.Ru».
Пережившие подобные трагедии часто помнят случившееся вплоть до мелких деталей. Похожие моменты в обычной жизни болезненно напоминают о случившемся. Выбравшиеся из «Крокуса» говорят «Газете.Ru», что остро реагируют на громкие, резкие звуки, запахи дыма, скопления людей или похожий интерьер.
«Крокус» был выложен белой плиткой, с яркой подсветкой, теперь сочетание кафеля и такого освещения напрягает. Очень пугают похожие лестницы, потому что выбегали оттуда по лестницам», — делится Сапунова. — «Проблемы со здоровьем только начинают усугубляться, проявляться… Это с нами на всю жизнь. Мы с этим просыпаемся и засыпаем».
Для семьи Сапуновых посещение концертов и кинотеатров пока «закрытая тема». Особенно повлияла трагедия на ребенка — он долго боялся «больших пространств и высоких потолков», актового зала в школе.
«Еще переживал из-за расспросов сверстников, потому что детки, к сожалению, не умеют правильно выстраивать вопросы. Спрашивали: «Ну и как тебе там?» Это приводило его в панику.
До сих пор он слышит шаги, слышит выстрелы. Бывает, посреди ночи просыпаемся оттого, что ему приснилось, что они идут.
Когда выбирались оттуда, слышали сильный топот и как падало что-то металлическое. Вот это ярко отпечаталось у него в памяти. У меня тоже есть похожий момент. У нас всех есть такое», — рассказывает Сапунова.
Другой характерный признак — очевидцы теракта первым делом обращают внимание на пути эвакуации в общественных местах.
«В кинотеатре всегда внимательно смотрю, где эвакуационный выход. Оцениваю, как быстро можно туда добраться», — поясняет «Газете.Ru» Дышкант.
Несмотря на трагедию, общество все еще «попустительски» относится к мерам безопасности, считает она. Это не раздражает, а скорее печалит, уточняет женщина.
«Иногда хочется сказать, ребята, вы там не были, вы не знаете, насколько это страшно. Если бы вы приняли это на себя, то понимали бы, для чего нужны меры безопасности на входе в метро или еще где-то. В Москве, к сожалению, не первый теракт. Хотелось бы верить, что последний», — резюмирует Дышкант.
После теракта потерпевшим бесплатно вызвались помогать многие частные психологи. Так команда Поморина два месяца бесплатно занималась групповой терапией в центре постстрессовых состояний «Семейного доктора».
«Немало психологов откликались, сами приходили, говорили: «Денег не надо». Но тут одним психологом как бы не обошлось <...> Работы было очень много», — обращает внимание оператор.
Несмотря на пережитое, никто из его команды не ушел из профессии, хотя несколько человек по-прежнему «очень сильно боятся». Группа быстро возобновила работу, чтобы «не зацепиться» за случившееся и преодолеть страхи. Последние тем не менее все еще могут неожиданно напомнить о себе.
«Кажется, уже все нормально, вроде бы побороли страх. Но недавно снимали концерт, и в зал кинули шарики. Зрители начали их лопать. Скажу так, ощущения совсем неприятные. Кажется, что все прошло, но оно не прошло. Это похоже на сковородку с кипящем маслом, которую с огня сняли, но оно продолжает еще шкварчать», — говорит «Газете.Ru» Поморин.
«Крокус» забыли?
Обвиняемым в теракте и их предполагаемым пособникам тем временем продлили арест до конца февраля 2025 года. с весны в СИЗО сидят 18 фигурантовНовость эта прошла буднично и тихо. Если вначале вся страна следила за поимкой нападавших (и рассуждала, не стоит ли ради них вернуть смертную казнь), то спустя восемь месяцев дело не привлекает былого внимания СМИ. Стихийный мемориал у сгоревшего концертного зала быстро разобрали, однако сам «Крокус» стоит все там же — черный и разрушенный, как напоминание о том, что невозможно забыть.
«Мы часто бываем у «Крокуса», возлагаем цветы. Мы ездили, ездим и будем ездить.Беспокоит, что до сих пор нет мемориала, а от стихийного практически ничего не осталось. Хотелось бы, чтобы нас услышали и помогли культурно организовать место нашей скорби», — сказала «Газете.Ru» Сапунова.
За ходом расследования она целенаправленно не следит. Говорит, что «с того дня отключила все новостные Telegram-каналы», потому что «боится это видеть». Однако читает комментарии к сопутствующим новостям.
«В комментариях очень часто звучит фраза: «Как-то забыли, как-то замяли. А что там вообще с этими обезьянами (террористами)? Даже мое окружение по возможности аккуратно спрашивает, что там с ходом дела. Поэтому нет, в обществе не забыли. И такое не должно забываться», — подчеркивает Сапунова.
В то же время Поморин замечает, что спустя время «акценты сместились» и можно сказать, что про теракт «забыли».
«Мы в суде встречаемся с представителями МЧС, даже в МЧС говорят, что да, все забыли. Больше всего это тяжело для родственников, которые потеряли там близких. Они чувствуют себя брошенными, что ими не занимаются, что есть другие проблемы. Сейчас в мире много все творится, но тем, кто близких потерял, от этого не легче», — рассуждает Поморин.
«Общество так устроено», — возражает Дышкант. — «Ну не может общество ежесекундно помнить об этом. И мы не должны ежесекундно, потому что иначе свою жизнь оставим там. А этого и хотели, наверное, те, кто стоят за терактом, запугать как можно большее количество людей».
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
