Борьба за выживание 12 тысяч человек

История о том, как под боком у Новосибирска — без работающей котельной, с водой вперемешку с мазутом, с прячущимся от людей командиром дивизии — выживают 12 тысяч человек, по должности обязанных поддерживать в состоянии боеготовности «ядерный щит Родины». Адресат — министр обороны РФ Сергей Шойгу. Пометка: «срочно».

– Вы только напишите про нас как-нибудь пострашнее, чтобы все точно поняли, что здесь творится полное безобразие, — говорит мне активная пенсионерка на встрече с подобными ей неравнодушными жителями поселка Гвардейский. Минуту назад выступающий на этой встрече депутат Горсовета Новосибирска Вячеслав Илюхин сообщил, что сегодня в зале присутствует журналист, который осветит происходящее. После некоторого замешательства в мою сторону повернулись люди и начали старательно излагать свои проб­лемы. Стало ясно, что главный дефицит здесь — внимание ответственных лиц, а главный вопрос встречи — знает ли об аховой ситуации министр обороны.
Ситуация же такова: есть поселок, который формально входит в состав Новосибирска, однако земля и вся инфраструктура так же формально принадлежат Министерству обороны РФ. Две зимы подряд здесь умирала котельная, снабжающая 12 тыс. жителей некогда закрытого Гвардейского теплом и горячей водой. Этой зимой она, по всей вероятности, умрет окончательно. Военные проводить капремонт не спешат, а муниципалитет — не имеет права. Единственное, что может мэрия города, — провести учения на случай эвакуации жителей поселка. Это и будет сделано в сентябре. Правда, жители из местных квартир уезжать не собираются ни при каких обстоятельствах. Даром что квартиры формально тоже им чужие — приватизировать жилплощадь успели далеко не все.
Добавим к картине несколько штрихов: банкротство обслуживающих поселок компаний (осколков печально известного «Оборонстроя»), дату на календаре (конец августа) и то, что командир местной Глуховской дивизии (под началом которого, между прочим, находятся ракеты с ядерными боеголовками системы С-300 «Тополь») попросту бросает трубку при любых вопросах о состоянии поселка. И еще раз напомним, что место действия — не какой-нибудь поселок в богом забытой степи Казахстана, а городок, волею судеб построенный прямо под боком у полуторамиллионного Новосибирска. Да, и еще тот факт, что на дворе — не безвременье 1990-х, а вроде бы тучный 2013 год.

Два слишком мягких слова
Уважаемый Сергей Кужугетович!
По центру поселка Гвардейский идет дорога с недавно положенным асфальтом. Внезапно дорога в нормальном понимании этого слова обрывается, после чего начинаются глубокие ямы с легким намеком на асфальт. Как будто все рабочие вместе с деньгами в одночасье исчезли в неизвестном направлении. На самом деле работать дальше запретил местный военный прокурор, возмущенный грубым нарушением закона: на земле Министерства обороны какая-то мэрия Новосибирска задумала проложить нормальное дорожное покрытие. А это уголовщина, растрата средств и вообще — превышение полномочий.
«Военные городки», такие, как Гвардейский, — изобретение сугубо советское. То есть, конечно, военные объекты стоят отдельно от гражданских и в других странах. Но в СССР придумали, что будет лучше закрыть за бетонными стенами и колючей проволокой вместе с военными по десятку тысяч людей (включая женщин, детей и стариков), а также объекты инфраструктуры — котельные, школы, детские сады, больницы. Рекорд в этом смысле принадлежит закрытому городу Северску (бывшая коммуна «Чекист» и «Почтовый ящик № 5»), где под замком и военизированной охраной по сей день проживает почти 110 тыс. человек. В пяти километрах от Томска они охраняют покой Сибирского химического комбината.
Тогда же, в советское время, было заведено правило: в военных городках — свои законы. Правило это действует по сей день. Например, на детские сады и школы не распространяются общероссийские санитарные нормы — военные могут принимать детей, даже если крыша течет, а в помещении грибок. Спартанские условия, не иначе!
При этом СССР давно рухнул. Шли годы, колючая проволока ржавела, а бетонные стены медленно разрушались. Густо разросшаяся сеть военных городков (по разным подсчетам, в СССР их было около 10 тыс.) стала никому не нужна. Хуже всех пришлось бывшим советским республикам. Например, российские военные части уходили из Казахстана, оставляя в степях десятки тысяч человек — без отопления, воды и любых перспектив. Люди внезапно оставались ни с чем — работы нет, жилье служебное, страна, которой приносили присягу, приказала долго жить.
В Сибири было то же самое. Были закрыты военные городки на Крайнем Севере и в Восточной Сибири. Закрывались и откровенно странные поселения. Например, под Новосибирском долгое время был склад Военно-морского флота, а по восточным окраинам мегаполиса, от которого до ближайшего моря три тысячи километров, гордо ходили моряки в бескозырках. «Закрывались» при этом — слишком мягкое слово. Военные просто бросали все и уходили. Те же, кто оказался пригоден в новых условиях, постепенно переходили на баланс местных муниципалитетов. Этот процесс по указу президента Бориса Ельцина формально начался еще в 1997 году, но реально процесс передачи стартовал лишь в 2000 годы. В 2013 году Минобороны посчитало: за годы реформ было «открыто» семь тысяч военных городков. Например, Гвардейский открылся в августе 2011 года. Но «открыто» — это тоже слишком мягкое слово.

Костры во дворах пятиэтажек
Военные порядки (от слова «порядок») стали уходить из военных городков примерно с середины 1990 годов, а кое-где — и раньше. «Я помню, что у нас была авария на котельной в 1987 году, потом в 1995 году, и вот в последние годы, — скрупулезно перечисляет беды жителей Гвардейского председатель местного ТОСаСветлана Турышева. — Правда, тогда командование дивизии было к нам благосклонно — командир разрешил жечь костры во дворах, мы там кипятили воду и готовили еду, грелись, опять же». Зафиксируем эти слова в памяти: за последний десяток лет 12 тыс. человек под Новосибирском несколько раз жарили себе еду во дворах на костре. «Еще в 2002 году я думал, что из поселка пора бежать. Я видел, что происходило с частями в Казахстане после ухода военных. Я успел вовремя уехать», — откровенничал с нами начальник отдела информации и общественных связей администрации Калининского района Новосибирска (формально Гвардейский относится к ним) Анатолий Янов.
Котельная в Гвардейском останавливалась на несколько дней зимой 2011 года, затем еще раз — зимой 2012-го. В первый раз в 30-градусные морозы жители остались без тепла и горячей воды на несколько дней. А уже минувшей зимой аварии на котельной случались дважды — в ноябре и декабре. Останавливались котлы. Без тепла оставались и сами военные вместе с «ядерным щитом» Родины, три детских сада, школа и поликлиника. Жители сетуют, что в эти разы им не разрешили жечь костры — а что, они уже привыкли.
— В последний раз мы просто пригнали с котельной цистерну с соляркой, вырезали в котле дырку и по шлангу поставляли в котел горючее, потому что перемерз мазутопровод. Хорошо еще, что погода не сыграла с нами злую шутку тогда — если бы температура опустилась ниже 16 градусов мороза, то воду в системе отопления поселка пришлось бы сливать, а жителей — эвакуировать, — говорит депутат Горсовета Вячеслав Илюхин.
В этом процессе мэрия могла участвовать — по закону, это была чрезвычайная ситуация, а потому муниципалитет имел право выделить бюджетное финансирование. Кстати, еще у Илюхина есть основная работа — он председатель совета директоров строительной группы «Стрижи» (строит одноименной жилмассив) и глава крупнейшего за Уралом СРО строителей «СРП». Почему это уточнение важно — ниже. Пока же добавим, что разрыв мазутопровода (до сих пор не отремонтированного) привел к тому, что в систему водоснабжения раз за разом стали проникать нефтепродукты. Получается, что мазут вместо того, чтобы литься в котлы котельных, льется теперь из кранов жителей Гвардейского.
Жаль, что он не сидит
Не откроем Вам, Сергей Кужугетович, большого секрета, если скажем, что истоки этой проблемы следует искать в армейских реформах бывшего министра Анатолия Сердюкова. Кстати, по иронии судьбы, свою срочную службу он проходил в Новосибирске, совсем неподалеку от ныне вымирающего Гвардейского. Если воспоминания жителей верны, то Сердюков должен был застать первую аварию в поселке еще рядовым. Появлению остальных он способствовал уже в ранге министра.
Дело в том, что однажды было решено: негоже солдатам заниматься чем-то кроме «несения службы». Известна даже точная дата, не позднее которой руководству пришла эта идея — 15 сентября 2008 года, когда был подписан Указ президента РФ о создании ОАО «Оборонсервис». А потому заниматься ремонтом котельных должна одна компания, мойкой полов — другая, чисткой картошки — третья, и так далее. Нас интересуют две — ОАО «Ремонтно-эксплуатационное управление» (РЭУ) и УК «Славянка». Обе — «дочки» корпорации «Оборонсервис». УК «Славянка» — формально крупнейшее предприятие в сфере ЖКХ России, управляет специализированным жилым фондом Минобороны. К жителям военных городков оно особенного отношения не имеет — многоквартирные дома обслуживают частные структуры местного происхождения; например, в Гвардейском это ООО «Энергопрогресс». РЭУ было создано одновременно с «Оборонсервисом». Это огромный инфраструктурный монстр, который через десятки филиалов обслуживает котельные и прочие объекты инфраструктуры поставок тепла на объектах Минобороны. Именно эта структура обязана обслуживать и ремонтировать котельную в Гвардейском. У нас в России тоскуют, что Отечество так и не явило миру пример огромной компании не из сырьевого сектора. Это не так: в РЭУ сегодня работает 48 тыс. человек. Другой вопрос — кто эти люди.
— Мы как-то приходили в котельную вместе с МЧС, полицией и так далее. Участковый показывает на рабочих и говорит — о, да это все мои клиенты, — рассказывает Илюхин. — И правда, оказалось, что там работают местные алкоголики, бомжи, хулиганы, безработные. Там даже у руководства нет специализированного образования, хотя бы курсов переподготовки. Потому что зарплаты мизерные, социальных льгот никаких. Есть и хорошая для них сторона — еще и никаких обязательств.
Весной этого года мэр Новосибирска Владимир Городецкий встречался с руководством РЭУ, где его клятвенно заверили, что на котельную в Гвардейском летом выделят 30–35 млн рублей и все отремонтируют в срок. В июле эта же структура (которую тем временем возглавила выходец из МЧС Тамара Михайлова) пообещала, со слов вице-мэра Евгения Кима, что к 10 августа котельная будет передана в муниципальную собственность. Вместо передачи к этому времени в Новосибирск пришло сообщение, что 7 августа ОАО «Ремонтно-эксплуатационное управление» признано банкротом. Для понимания: следствие подозревает, что головная структура и филиалы этой организации так или иначе использовали мошеннические схемы в госконтрактах на сумму 63 млрд рублей. Хотя еще в июле вице-мэр Евгений Ким утверждал, что деньги на котельную выделены, работы вот-вот начнутся.
Злая ирония ситуации в том, что мэрия города готова и отремонтировать котельную, и положить асфальт во дворах, которые, кажется, еще не в курсе, что СССР развалился, и даже за свой счет провести межевание территории перед передачей. Но все упирается в нежелание военных — по сути, в приказ министра обороны. Хотя практика, уважаемый Сергей Кужугетович, показывает, что военные могут шевелиться и без вашего приказа. Например, по центру поселка рядом с дорогой, на которой зеброй положен асфальт, недавно проложили силовой кабель от местной подстанции (стоит ли говорить, что она тоже умирает, причем так очевидно и красноречиво, что жители даже боятся включать в сеть приборы большой мощности). Адресат поставок электричества, для которого земля поселка не оказалась неприкосновенной, — строящийся поблизости хладокомбинат.

Я здесь главный
— Давайте я вам сейчас че-нибудь расскажу, — нехотя встает со своего места хмурый мужчина с хитрым и одновременно безразличным взглядом, позже представившийся как «майор Егоров», ответственный за хозчасть в местной дивизии.
Место действия — снова собрание активистов, которые в очередной раз пытаются выяснить у военных, что же происходит с котельной. Высокое собрание расположилось в местном Доме культуры российской армии (ДКРА), который имеет номер 148. Значит, где-то есть как минимум еще 147 подобных домов культуры. Осознавать это — весьма прискорбно, потому что здание перешло на баланс муниципалитета только несколько месяцев назад. И поэтому, наверное, находится в плачевном состоянии — на втором этаже с крыши сочится вода, обои на стенах желтые от проходящих по ним потоков, наружная кирпичная кладка на одной стене обваливалась уже несколько раз — на ней видны грубо замазанные солдатскими руками новенькие кирпичи.
Местные жители месяц назад в количестве 600 человек собрались на митинг. «На митинг явился командир дивизии, гвардии полковник Александр Стенькин, — рассказывает председатель клуба избирателей Илюхина Леонид Рыбин, тоже военный, гвардии подполковник запаса. — Сначала он сказал, что уволит всех своих подчиненных, которые при­шли на митинг. Затем отчитал местных активистов, сказав, что он и без них все знает и обо всем печется. И в конце заявил, что депутат просто наживает на горе людей политические очки». А потом сообщает, что баннер с митинга попросил отдать местный ведомственный детский сад — они при помощи него покроют крышу.
Рыбин — еще один активист, который о командире дивизии Стенькине говорит как о вселенском злодее. Добываем телефон Александра Стенькина, звоним. После того, как гвардии полковник слышит, что мы журналисты и хотим поговорить с ним о ситуации в поселке Гвардейский, он просто бросает трубку. Перезваниваем несколько раз. Полковник больше общаться не хочет. Есть версия, что он вообще так относится ко всем, кто ниже него по званию. Например, Рыбин — подполковник, Илюхин — вообще рядовой, а журналисты — кто? Даже не рядовые, так, мясо…
Через несколько часов на встрече жителей с военными за эти звонки меня отчитает замполит, тоже гвардии полковник Михаил Нестерчук. Командир, по его словам, на такие вопросы отвечать не имеет права. А вот бросать трубку, поясняет замполит, — это вполне в его компетенции. В объемном зале Дома культуры по центральному проходу между креслами как будто проходит линия фронта. Слева сидят жители. Справа — немногочисленные представители командования дивизии: Нестерчук с выражением благоговейного всепрощения на лице и уже упомянутый «майор Егоров», который старательно записывает все выступления жителей в блокнот. Чтобы хоть как-то способствовать диалогу, садимся на сторону военных. Не помогает. «Да нам тут прислали пушечное мясо», — выкрикивает слева боевая старушка. Нестерчук, улыбаясь, смотрит в пол. Егоров записывает.
Тем не менее, «че-нибудь» Егоров в итоге рассказал. По его словам, по состоянию на 16 августа один котел отремонтирован на 50%, второй — на 30%. «Да, капитального ремонта не проводится, но мы контролируем ситуацию каждый день и пишем справки командованию дивизии», — резюмировал майор. Скромный дедушка по другую сторону фронта от него вдруг тихо произнес: «Я бы все-таки уже вилы взял, сколько с ними можно разговаривать». Но мэрия Новосибирска в силу своей компетенции пока может только разговаривать. Каждую неделю на котельной Гвардейского проводятся совещания. Каждый четверг в обед готовятся протоколы примерно одного содержания: «капитальный ремонт не ведется», «работы по текущему ремонту идут со срывом графика», «контроль за работой подрядных организаций не осуществляется».
Дом культуры, парикмахерская, наркотики
Дом культуры российской армии, в котором проходила встреча, — учреждение знаковое. На нем прямо сейчас демонстрируют, как хорошо, когда социальный объект переходит от военных мэрии. Формально он перешел в ведение муниципалитета весной, реально военные пустили сюда муниципалов только через несколько месяцев. «Сначала нам говорили, что прямо в тот день и прямо в то время, когда мы туда пришли в первый раз, там проходило задержание каких-то преступников. Потом комдив сказал мне, что земля-то под домом культуры все равно его, и он может издать приказ, чтобы мы убирали свои стены с его территории. Я ему ответил: давайте, издавайте, мы посмеемся», — рассказывает директор муниципального центра «Пашинский» Сергей Скрыпник. Для этого письма важно добавить: майор в отставке. То есть, по предполагаемой версии относительно командира дивизии, также лицо, недостойное внимания.
Если коротко описывают, что такое центр «Пашинский», то обычно говорят — во всей стране дворцы пионеров исчезли, а у нас остался. Сегодня только по муниципальному заданию здесь занимается более трех тысяч детей. Но так было не всегда. Когда Пашино и еще несколько поселков вокруг него только перестали числиться как военные поселения, тут было всего 300 воспитанников. Директором центра в то время был бизнесмен Вячеслав Илюхин. Социальный эксперимент? «Можно сказать и так», — соглашается он.
— Когда я пришел туда первый раз, то там в холле висела одна лампочка, и сидела старушка за столом. Светло было только в кабинете директора. Только в одном доме культуры в двух местах продавали наркотики, — вспоминает сейчас Илюхин. За попытку разгона цыганского табора с наркотиками на него тогда возбудили дело «по факту разжигания национальной розни», три месяца он скрывался от следствия за границей. Через восемь лет Илюхин передал пост Скрыпнику. В нынешнем кабинете директора центра «Пашинский» за шкафом припрятан трофей — объявление о том, что в ДКРА поселка Гвардейский каждый желающий может обучиться вождению автомобиля. А еще, по словам местных жителей, здесь работала парикмахерская и множество платных кружков для детей. По информации Скрыпника, бывший директор Дома культуры (ныне отбывший на историческую родину, в европейскую часть страны) заставлял преподавателей регистрироваться в качестве ИП, платить ему деньги за аренду помещения и набирать детей-платников. Военная прокуратура (которую, к счастью, никаким сторонним ОАО в рамках оптимизации Минобороны не отдали) нарушений в такой политике не выявила.
Позже оказалось, что командование дивизии при передаче дома культуры вело двойную игру. «Лично Стенькин ходил на прием в мэрию, чтобы передать ДКРА не в департамент образования, как теперь, а в департамент культуры. Потому что учреждениям культуры можно сдавать помещение в аренду. А все документы по зданию, в том числе свежие бумаги из БТИ, от нас скрывались», — утверждает Скрыпник. Кстати, по образованию Сергей Скрыпник — психолог, по совпадению учился в Иркутске почти одновременно со Стенькиным. Поэтому для директора центра «Пашинский» командир дивизии — еще и отличный объект для психологического изучения. На ремонт ДКРА мэрия города в этом году уже выделила 10 млн рублей. На ремонт котельной каждый год вот уже несколько лет в бюджете города резервируется примерно по 30 миллионов. Но потратить их пока не удается — земля все так же остается у Министерства обороны. Пожалуй, конкурировать в отношении передачи своей собственности в руки муниципалитета может только РАН.

Все в ваших руках
— Вы верите, что депутат просто так может заботиться о своем округе за свои деньги, без всяких корыстных мыслей? Ну, детские площадки построить, например, или дорогу провести? — спрашивает меня Илюхин. Честно отвечаю ему отрицательно.
Здесь пришло время немного рассказать о третьей стороне конфликта — самом Илюхине. В середине нашего интервью без всякого на то повода он вдруг говорит: «Если бы я преследовал там какие-то политические цели, я бы с командиром дивизии дружил и ничего ему не говорил. Потому что все знают, что на выборах голосуют солдаты, причем понятно, по какому принципу. Командир тоже так думал, но здесь не угадал».
Оставим эту мысль повисшей в воздухе — мы же совсем не о политике. Тем не менее, пока мэрия не имела права, а военные не хотели, Илюхин за деньги и связи своей компании и своих коллег по СРО строил в Гвардейском детские площадки, делал ремонт в поликлинике (здание которой пока также не муниципальное). Поэтому снаружи городок выглядит совсем не умирающим — это с виду тихое место с размеренным ритмом жизни, с колясками на улицах и бабушками на лавочках. Все его проблемы пока не видны невооруженным глазом — как раковая опухоль, до поры разъедающая тело больного незаметно.
Еще одна серия фактов. В прошлом году городские власти вели переговоры с инвесторами, которые готовы были поставить в поселке котельную — на энергетике ведь давно можно зарабатывать по прозрачным схемам. Газовую установку планировало поставить ОАО «СИАСК» — модульные блоки можно было собрать за несколько недель. Свою помощь предлагал и расположенный неподалеку завод «Искра» (входит в «Ростех»), где специально для Гвардейского в этом году соорудили дополнительный котел. Но для того, чтобы его тепло дошло до жителей, нужно копать землю, а земля, как мы помним — ограниченно священная.
Такой же путь прошел пару лет назад поселок Флотский, расположенный неподалеку (да, именно здесь служили моряки). С той лишь разницей, что военные в поселке быстро приняли решение о передаче земли в муниципалитет, и новая котельная там уже работает. Во «Флотский» мы едем с Сергеем Скрыпником, который хочет продемонстрировать нам контраст. Заходим в бывший Дом культуры — теперь здесь одно из подразделений центра «Пашинский». Разница с ДКРА — как между немецким и российским автопромом. Здесь пока каникулы, и к тому же обед. На втором этаже в одном из кабинетов обедают педагоги. То ли из соображений субординации, то ли из реальной вежливости они приглашают нас со своим директором к столу. Около получаса мы выслушиваем проблемы: низкие зарплаты, отсутствие педагогического стажа, дороги, низкий набор детей. Директор рассказывает о проблемах с чиновниками, долгом оформлении документации, проволочках. Этот эпизод помещен сюда для того, чтобы продемонстрировать — жизнь без военных тоже не идеальна, и мы тоже не считаем, что жители Гвардейского после передачи земли в собственность мэрии Новосибирска окажутся в райских кущах.
Перед уходом один из педагогов обреченно спрашивает Скрыпника:
— Так что, вы думаете, что Россию не переделать?
— Что вы, — отшучивается он. — Все проблемы, так или иначе, решаемы.
А в случае с Гвардейским и ему подобным, даже известно — как и кем. В конечном счете, если местное начальство бездействует, все упирается в одну-единственную подпись на приказе министра обороны о передаче земли в Гвардейском в муниципалитет. Наверное, в сотне других поселков зерно проблемы не острее. Главное, Сергей Кужугетович, — знаете ли вы об этом.