Расследование "Руси Сидящей"
Государство выделило большие деньги на то, чтобы в судебных заседаниях велась официальная аудиозапись. А ее как не было, так и нет, и это отнюдь не частный вопрос: спросите тех невиновных, которые получили обвинительные приговоры.
Это расследование «Руси Сидящей». Начну с диалога, который мы не так давно записали на заседании в Перовском суде Москвы.
…Сторона защиты видит, как опер передает прокурору Барановой записки. Защита обращает на это внимание судьи Турлановой и выступает с ходатайством пресечь незаконное вмешательство в судебное следствие третьих лиц. Судья Турланова поднимает гособвинителя Баранову:
— Обвинитель, вам мешают передаваемые записки?
— Нет, не мешают.
— Продолжаем следствие. Гособвинение, какие у вас еще есть вопросы к свидетелю?
(В это время опер Горбатов, сидящий в первом ряду слушателей, делает страшные глаза и отчетливо произносит: «Спроси про ключи!»)
Прокурор Баранова спрашивает:
— Свидетель, где находились ключи от офиса компании?
Опер Горбатов, в полный голос, — прокурору Барановой:
— Дура, ключи от системы «Банк-Клиент»!
(Смех в зале, прокурор задает вопрос про «Банк-Клиент», судья не реагирует. В протокол судебного заседания сцена не вошла, опер Горбатов не упомянут.)
Как создавалась ГАС «Правосудие»
Каждый год суды РФ выносят более 100 тысяч обвинительных приговоров, за решетку попадают почти все — и виновные, и невиновные. Ломаются судьбы людей, фактически лишенных права на защиту, так как судебные заседания проводятся с нарушением основных условий судопроизводства: гласности, непосредственности и устности, равенства прав сторон (глава 35 УПК). Часто сторона защиты сама ведет аудиофиксирование происходящего в зале заседаний, но суды не принимают эти записи и их расшифровки в качестве доказательств, добытых в открытом судебном следствии. Хотя главное доказательство виновности или невиновности подсудимого — это то, что прозвучало в суде. То есть то, что внесено в протокол, который ложится в основу приговора. Но в протокол вносят совсем не то, что прозвучало.
А ведь так не должно быть. Оказывается, все оборудование для аудиопротоколирования в наши суды давно поставлено и функционирует — по бумагам. Дело в том, что еще в январе 2011 года Судебным департаментом при Верховном суде был подписан акт выполненных работ в полном объеме по госконтракту № СД-14ю/58 (заключен 23.06.2008 г.).
…Осенью 2010 года Судебный департамент при Верховном суде РФ издает приказ № 197 от 16.09.2010 г. «Об утверждении положения об организации и порядке обеспечения функционирования комплексов средств автоматизации государственной автоматизированной системы РФ «Правосудие». В документе четко прописаны положения эксплуатации, гарантийного и негарантийного ремонта аппаратуры и программного обеспечения ГАС «Правосудие», в том числе системы звукозаписи.
Сие означает, что принятая в 2006 году Федеральная целевая программа развития судебной системы (вторая по счету) выполнена и закрыта. А одной из главных ее задач было: «…осуществление обязательной (выделено мной. — О. Р.) аудиозаписи судебного заседания, что повлияет на обеспечение соблюдения процессуальных норм, повысит корректность поведения участников процесса, предотвратит появление жалоб».
В июне 2012 года Судебный департамент при Верховном суде РФ издаёт приказ № 118 «О создании ФГБУ «Информационно-аналитический центр поддержки ГАС «Правосудие». И в ведение этого ФГБУ передаются все вопросы по эксплуатации ГАС «Правосудие».
Но нельзя ведь поддерживать и эксплуатировать то, чего нет. Вообще нет — судя по ответам, которые мы получили из многих судов. Да и по опыту мы это хорошо знаем: судьи напропалую отказывают в аудиофиксации: «Нет технической возможности».
Но позвольте! Вот же Минэкономразвития рапортует, что денежные средства на это освоены, программа выполнена на 99% еще к 2012 году.
По документам, имеющимся в открытом доступе (а это госконтракты и акты о выполненных работах), все обязательства как заказчика (Судебный департамент при Верховном суде), так и головного исполнителя (ФГУП НИИ «Восход») выполнены в полном объеме, и все выделенные на это средства освоены еще в 2010 году — согласно бюджетной росписи. Есть даже номера денежных транзакций в уплату госконтракта.
Никаких переносов сроков поставок, монтажа, пусконаладки, а также допоставок, домонтажа и т.п. после даты подписания окончательного акта приемки выполненных работ по госконтракту быть не может — иначе акт никто не подпишет. А если кто-то подписал, то это как минимум ст. 286 УК (превышение должностных полномочий).
Тем временем 12 ноября 2013 года председатель Мосгорсуда Ольга Егорова, выступая на международном семинаре, заявляет: «Со вчерашнего дня мы ввели видеофиксацию судебных заседаний, каждый процесс записывается. За месяц все оборудование было установлено, даже ночью работали». И еще оттуда же: «Участникам процесса и гражданам эти записи предоставляться не будут».
Минуточку. Не подмена ли это понятий? Видеозапись в зале суда выдается за протоколирование, не так ли? Это видеофиксация, которую многие судьи путают с камерами видеонаблюдения, — а это другая статья расходов и другой госконтракт. А как же аудиофиксация и аудипротоколирование? Все знают, что в Мосгорсуде ее нет, — или она есть, но в ведении аудипротоколирования судьи всегда отказывают. Как же так? А почему? Ведь это же всё для нас, для граждан?! То есть для сторон в процессе, для установления истины по делу? Или это только для судей? И кстати — сейчас ведь 2013 год, мы даже специально в календарь посмотрели. Тогда в рамках чего выделено это финансирование Мосгорсуда, когда мы видели отчеты и госконтракты с 2010 года, которые давно и успешно закрыты? У вас же все исправно работает и даже поставлено на учет и обслуживание в ФГБУ «Правосудие».
Информация к размышлению
На сегодняшний день существует три федеральные целевые программы «Развитие судебной системы РФ». Первая была принята в ноябре 2001 года (постановление правительства № 805) и обошлась бюджету страны в 44 865,6 млн рублей (с нее-то как раз и началась разработка системы ГАС «Правосудие»). Вторая была принята в сентябре 2006 года и стоила с учетом всех дополнений и расширений уже 60 млрд рублей. Именно в рамках второй ФЦП и было решено полностью решить проблему автоматизации ведения судебного делопроизводства, куда входили задачи создания базы данных судебных решений и обязательного аудиопротоколирования судебных процессов — для повышения гласности, открытости и предотвращения появления жалоб сторон—участников процесса. Третья же программа находится в самом начале реализации, и в ней не предусмотрено уже никаких поставок оборудования и программного обеспечения для ГАС «Правосудие», только выделены деньги по госконтракту на эксплуатацию, гарантийный и негарантийный ремонт оборудования и поддержание программного обеспечения.
Человек и Закон
В Уголовно-процессуальном кодексе РФ есть статьи 259 и 260, касающиеся протокола судебного заседания. В них сказано, что технические средства протоколирования «могут быть использованы». То есть могут быть и не использованы. Принятие ФЦП по развитию судебной системы в 2006 году в общем-то обязало эту норму изменить (напомню: «Осуществление обязательной аудиозаписи судебного заседания»). Подчинились и изменили свою норму (а именно ст. 155 Арбитражно-процессуального кодекса) только арбитражные суды, причем еще в 2010 году. Кто мешал сделать это судам общей юрисдикции?
Анализ статьи 155 АПК РФ, касающейся порядка ведения протокола судебного заседания, публикуется в виде таблицы на сайте «Новой» — самые дотошные читатели могут сравнить ее старую редакцию (до реализации второй ФЦП) и новую (в редакции ФЗ от 27.07.2010 № 228-ФЗ, т.е. еще до окончания второй ФЦП). Пункт 6 статьи 155 теперь предусматривает, что «протоколирование судебного заседания с использованием средств аудиозаписи ведется непрерывно в ходе судебного заседания. Материальный носитель аудиозаписи приобщается к протоколу». В случае, если арбитражным судом проводится стенографическая запись, а также видеозапись судебного заседания, материальный носитель видеозаписи также приобщается к протоколу. «Лица, участвующие в деле, имеют право знакомиться с аудиозаписью судебного заседания .…. и представлять замечания относительно полноты и правильности их составления в трехдневный срок после подписания соответствующего протокола. К замечаниям могут быть приложены материальные носители проведенной лицом, участвующим в деле, аудио- и (или) видеозаписи судебного заседания». Сравните это положение пункта 7 с тем, что говорила на семинаре председатель Мосгорсуда Ольга Егорова…
То есть ВАС РФ внес АПК необходимые изменения для реализации второй ФЦП в части аудиопротоколирования и, таким образом, выполнил ФЦП в полном объеме, а ВС РФ — нет, что и требовалось доказать. Мотивы невыполнения неизвестны.
Система аудипротоколирования, и даже трансляции заседаний, и хорошая база данных судебных решений создана в арбитражных судах. Арбитражники делали свою систему не в НИИ «Восток» (кстати, именно там изготавливали и ГАС «Выборы»), а в сколковской ООО «Центр речевых технологий». Оборудование, монтаж, поддержание выполняло ЗАО «Крок инкорпорейтед». Систему безопасности данных, содержащих гостайну, — ООО «Научно-технический центр ЕВРОАСС». Все данные, в том числе финансовые, можно получить в открытом доступе — в отличие от судов общей юрисдикции. Эти засекретили и обезопасили все свои финансовые данные гораздо круче, чем свою же базу судебных решений, — любой хакер при желании взломает эту базу и внесет любые веселые правки максимум за час.
Но это — к слову. Главное, что очень хотелось бы знать: вносил ли Верховный суд, обладающий, как и Высший арбитражный, правом законодательной инициативы, — законопроект об изменении норм судебного протоколирования? А именно об обязательной аудиофиксации судебного заседания? И почему, собственно, никакой обязательной аудиофиксации, как того требует вторая (уже выполненная) ФЦП, до сих пор нет? Хотя все технические возможности для этого есть — по отчетам, конечно…
Мария и Инна
Инна Бажибина
Мария Серновец
Вообще-то это только начало истории. Так сказать, любовная прелюдия. Вся история — мягко говоря, халатности судебных деятелей даже не при реализации ФЦП, бог бы с ней, мы тут привыкшие, а при соблюдении основных конституционных принципов — еще впереди. Вряд ли мы найдем концы и ответим на вопрос, куда делись деньги, — если то, что должно быть установлено, на самом деле не установлено, или установлено так, что не работает. Да это и не так важно, когда речь идет об институте суда. Суда — как главного странообразующего фактора. А что мы видим? Мы видим предумышленное игнорирование постановлений правительства (которое тогда возглавлял премьер В.В. Путин) и требований Уголовно-процессуального кодекса. А также видим обман трудящихся.
На эту историю почти случайно натолкнулись две женщины из «Руси Сидящей». Одна — адвокат, вторая — зэчка.
Инна Бажибина — бухгалтер, которой волею судеб пришлось стать юристом. Четыре года назад она услышала свой приговор — 15 лет лишения свободы. Два года в тюрьме, второе дело, и еще один приговор был близок, покуда внезапно не обнаружилось, что никаких обвинений быть не может ни по первому делу, ни по второму: товарная контрабанда, в которой обвиняли мирного бухгалтера, была декриминализирована, и дела закрыли.
Но Инна многое поняла и многому научилась за это время. Тогда она впервые услышала, как в зале суда, стоя под российским флагом и гербом, человек в мантии сказал отчетливо: «Мне плевать на вас и на ваши записи». Человек в мантии имел в виду показания свидетелей, которые в судебном заседании говорили одно, а в протокол вошло совсем другое — иногда прямо противоположное. Инна и ее защита сами вели свои аудиозаписи заседания, но что до этого судье? Замечания, поданные на протокол судебных заседаний, человек в мантии не принял. Инна тогда не знала, как действовать.
Не смогла защитить самое дорогое — единственного ребенка — и адвокат Мария Серновец. Мария всегда хотела быть юристом: она — из таких, из верующих в правосудие. Еще совсем маленькой девочкой работала в отделе по вопросам помилования аппарата Верховного Совета РСФСР. Потом в прокуратуре — переманили. Пришла в 1990-м, ушла в 1997-м. Из-за совести ушла: не давали расследовать махинации с квартирами для «афганцев». Кстати, примерно из-за таких вот афер, которые покрывала прокуратура, и наметилось сращивание прокуратуры с властью, ментами и судами: начинали с продуктовых заказов, потом поздравляли друг друга с праздниками, обмениваясь отжатыми подарками (конфискатом), потом решали квартирный вопрос, чтобы обеспечить работников, а потом понравилось, вошли во вкус.
В общем, ушла Мария в адвокаты. В те времена адвокат разыгрывал в суде шахматную партию, разговаривая с обвинением и судьей на одном, только им понятном языке. И от умения адвоката «играть в шахматы» многое зависело. Спустя лет десять ситуация изменилась: оказалось, что ты играешь в шахматы, а с тобой — в лапту, битой. К 2007 — 2008 году Мария вдруг поняла, что не может читать обвинения: там написана абракадабра. От этого нельзя защититься. Усилилась борьба «за палки», за статистику: в правоохранительных органах увеличился штат, стали «оправдывать бюджет» и объяснять свое присутствие в нем, свою нужность и необходимость. Оправдательный приговор стал означать, что несколько следователей и прокуроров работали зря, и судья уже не мог этого допустить.
Ведь почему так нагло и беспринципно ведут себя менты и прокуроры? Потому, что им позволяют так себя вести судьи.
Адвокат Мария Серновец сама попала в жернова: арестовали ее сына, 20-летнего мальчишку, при задержании жестоко избили. Он оказался не в том месте и не в то время: менты делили с наркоконтролем сферы влияния, он попал под раздачу. Суд признал его преступником спустя полтора года и дал 9 с половиной лет. В общем, теперь мы имеем дело с раненой тигрицей — причем очень умной и опытной.
В судебном процессе Мария столкнулась с тем, что знают все, в том числе, конечно, и она сама: протоколы судебного заседания сильно отличаются от того, что на самом деле было произнесено в зале суда.
Например, свидетель говорит: «Меня там не было». А в протоколе: «Я там был и все подтверждаю».
И Мария задумалась. Кое-что обнаружила и начала слать адвокатские запросы в разные суды России, в судебные департаменты, в Минэкономразвития.
С ответами из судов получилось прелесть что такое. Сначала председатели судов отвечали вразнобой: с нелепыми орфографическими и фактологическими ошибками, но с очевидным стремлением прикрыть себе одно мягкое место и не подставить начальство. Кузьминский суд Москвы ответил, что системы аудипротоколирования имеются, но не введены в эксплуатацию по техническим причинам. Преображенский суд — что после обращения Марии было проведено «оперативное совещание судей» и система будет поставлена, раз уж Марии это так интересно. Перовский суд — что протоколы судебных заседаний ведутся в соответствии с законом, а вопрос о наличии техсредств был просто проигнорирован. Судебный департамент при Верховном суде РФ ответил пространно, но загадочно: дескать, где-то оборудование есть, а где-то будет, но источник финансирования не назвал, ну и с нормативной базой беда: хотя чего проще, из коридора в коридор сходи в Верховный суд и узнай, что там с нормативной базой.
Мы полагаем, что в ближайшее время Судебный департамент сконцентрируется и начнет рассказывать нам, что ФЦП 2006 — 2011 годов и не предусматривала полного оборудования судов общей юрисдикции аудиопротоколированием, поскольку здания периферийных судов не позволяют укладывать кабельное хозяйство. Не верьте, это ерунда — просто почитайте эту самую ФЦП, она выложена в свободном доступе на сайте Минэкономразвития как выполненная, там все подробности.
Судейские занервничали и забегали, почувствовав ковровое бомбардирование запросами. И если первый ответ из Управления судебного департамента Москвы, например, пришел очень быстро (и там сообщалось, что все суды Москвы оборудованы системой аудиопротоколирования), то теперь, когда направлены уточняющие запросы, крупные судейские чиновники замолкли. А из районных судов стали приходить невразумительные ответы-близнецы, даже с одинаковыми ошибками. Почувствовалось единое руководство.
Которому мы и шлем свой пламенный привет от всей «Руси Сидящей», а также вопросы.
СЧЕТНОЙ ПАЛАТЕ НА ЗАМЕТКУ
Три вопроса Судебному департаменту при Верховном суде РФ
1. Публикуя первый из материалов расследования «Руси Сидящей», хотелось бы получить внятный ответ на вопрос: предусматривала ли ФЦП «Развитие судебной системы России на 2007 — 2012 годы» полное обеспечение федеральных судов общей юрисдикции системами протоколирования и технической фиксации для «обязательного», как того требует программа, ведения аудиозаписи судебного заседания? Если да, то почему этого не случилось, хотя программа считается выполненной?
Минэкономразвития: 99% средств на Программу техоснащения судов — освоены
2. В ответе на запрос адвоката Серновец М.Н. от 30.10.2013 г. начальник Главного управления организационно-правового обеспечения деятельности судов Судебного департамента при ВС РФ Е.В. Голошумов со ссылкой на уже новую ФЦП — «Развитие судебной системы России на 2013 — 2020 годы» — сообщает, что «по итогам 2013 г. планируется поставить в суды 2500 комплектов аудиофиксации и протоколирования хода судебных заседаний», а «по итогам программы» (к 2020-му? — Ред.) «предполагается .…. оснастить .…. 10 600 залов судебных заседаний федеральных судов общей юрисдикции — системами аудио-протоколирования…» и что (внимание! — Ред.) «оснащение залов судебных заседаний районных судов города Москвы системами протоколирования осуществляется в плановом порядке». То есть все еще «осуществляется»? Тогда на какие средства, если прежняя программа «закрыта», а в новой — таковые не предусмотрены?
Программа «осуществляется» до 2020 года. Но тогда на какие средства она идет?
3. В том же ответе на запрос адвоката г-н Голошумов констатирует: «До настоящего времени законодателем не урегулирован вопрос обязательного аудиопротоколирования хода судебных заседаний, не внесены соответствующие изменения в процессуальное законодательство», хотя «необходимость закрепления обязательного ведения аудиозаписи судебного заседания» была предусмотрена еще прежней ФЦП — на 2007—2012 годы. То есть во всем виновата Госдума? А что сделано Верховным судом и Судебным департаментом при нем, чтобы такие изменения были внесены в Уголовно-процессуальный и Административно-процессуальный кодексы, как это произошло с Арбитражно-процессуальным кодексом РФ?
САМОЕ СВЕЖЕЕ
Прекратить истерику?
«Фиксация того, что происходит в судебных процессах — и видео, и аудио, — полезна, и ввести в законодательство такую обязанность можно, но это наверняка будет связано с определенными бюджетными ограничениями», — сказал президент РФ Владимир Путин, выступая перед студентами юридических вузов 3 декабря.
По словам главы государства, российские суды еще не все технически оснащены в достаточной степени, чтобы можно было оперативно претворить эту идею в жизнь.
«К этому надо стремиться, идти к этому. Но это связано только с деньгами. А так, в целом, конечно, если дополнительные технические средства появляются, которые фиксируют определенные действия в ходе судебного процесса, в ходе следствия, — почему нет? Это всегда только на пользу. Вопрос только в деньгах», — цитирует президента агентство РАПСИ.
Это расследование «Руси Сидящей». Начну с диалога, который мы не так давно записали на заседании в Перовском суде Москвы.
…Сторона защиты видит, как опер передает прокурору Барановой записки. Защита обращает на это внимание судьи Турлановой и выступает с ходатайством пресечь незаконное вмешательство в судебное следствие третьих лиц. Судья Турланова поднимает гособвинителя Баранову:
— Обвинитель, вам мешают передаваемые записки?
— Нет, не мешают.
— Продолжаем следствие. Гособвинение, какие у вас еще есть вопросы к свидетелю?
(В это время опер Горбатов, сидящий в первом ряду слушателей, делает страшные глаза и отчетливо произносит: «Спроси про ключи!»)
Прокурор Баранова спрашивает:
— Свидетель, где находились ключи от офиса компании?
Опер Горбатов, в полный голос, — прокурору Барановой:
— Дура, ключи от системы «Банк-Клиент»!
(Смех в зале, прокурор задает вопрос про «Банк-Клиент», судья не реагирует. В протокол судебного заседания сцена не вошла, опер Горбатов не упомянут.)
Как создавалась ГАС «Правосудие»
Каждый год суды РФ выносят более 100 тысяч обвинительных приговоров, за решетку попадают почти все — и виновные, и невиновные. Ломаются судьбы людей, фактически лишенных права на защиту, так как судебные заседания проводятся с нарушением основных условий судопроизводства: гласности, непосредственности и устности, равенства прав сторон (глава 35 УПК). Часто сторона защиты сама ведет аудиофиксирование происходящего в зале заседаний, но суды не принимают эти записи и их расшифровки в качестве доказательств, добытых в открытом судебном следствии. Хотя главное доказательство виновности или невиновности подсудимого — это то, что прозвучало в суде. То есть то, что внесено в протокол, который ложится в основу приговора. Но в протокол вносят совсем не то, что прозвучало.
А ведь так не должно быть. Оказывается, все оборудование для аудиопротоколирования в наши суды давно поставлено и функционирует — по бумагам. Дело в том, что еще в январе 2011 года Судебным департаментом при Верховном суде был подписан акт выполненных работ в полном объеме по госконтракту № СД-14ю/58 (заключен 23.06.2008 г.).
…Осенью 2010 года Судебный департамент при Верховном суде РФ издает приказ № 197 от 16.09.2010 г. «Об утверждении положения об организации и порядке обеспечения функционирования комплексов средств автоматизации государственной автоматизированной системы РФ «Правосудие». В документе четко прописаны положения эксплуатации, гарантийного и негарантийного ремонта аппаратуры и программного обеспечения ГАС «Правосудие», в том числе системы звукозаписи.
Сие означает, что принятая в 2006 году Федеральная целевая программа развития судебной системы (вторая по счету) выполнена и закрыта. А одной из главных ее задач было: «…осуществление обязательной (выделено мной. — О. Р.) аудиозаписи судебного заседания, что повлияет на обеспечение соблюдения процессуальных норм, повысит корректность поведения участников процесса, предотвратит появление жалоб».
В июне 2012 года Судебный департамент при Верховном суде РФ издаёт приказ № 118 «О создании ФГБУ «Информационно-аналитический центр поддержки ГАС «Правосудие». И в ведение этого ФГБУ передаются все вопросы по эксплуатации ГАС «Правосудие».
Но нельзя ведь поддерживать и эксплуатировать то, чего нет. Вообще нет — судя по ответам, которые мы получили из многих судов. Да и по опыту мы это хорошо знаем: судьи напропалую отказывают в аудиофиксации: «Нет технической возможности».
Но позвольте! Вот же Минэкономразвития рапортует, что денежные средства на это освоены, программа выполнена на 99% еще к 2012 году.
По документам, имеющимся в открытом доступе (а это госконтракты и акты о выполненных работах), все обязательства как заказчика (Судебный департамент при Верховном суде), так и головного исполнителя (ФГУП НИИ «Восход») выполнены в полном объеме, и все выделенные на это средства освоены еще в 2010 году — согласно бюджетной росписи. Есть даже номера денежных транзакций в уплату госконтракта.
Никаких переносов сроков поставок, монтажа, пусконаладки, а также допоставок, домонтажа и т.п. после даты подписания окончательного акта приемки выполненных работ по госконтракту быть не может — иначе акт никто не подпишет. А если кто-то подписал, то это как минимум ст. 286 УК (превышение должностных полномочий).
Тем временем 12 ноября 2013 года председатель Мосгорсуда Ольга Егорова, выступая на международном семинаре, заявляет: «Со вчерашнего дня мы ввели видеофиксацию судебных заседаний, каждый процесс записывается. За месяц все оборудование было установлено, даже ночью работали». И еще оттуда же: «Участникам процесса и гражданам эти записи предоставляться не будут».
Минуточку. Не подмена ли это понятий? Видеозапись в зале суда выдается за протоколирование, не так ли? Это видеофиксация, которую многие судьи путают с камерами видеонаблюдения, — а это другая статья расходов и другой госконтракт. А как же аудиофиксация и аудипротоколирование? Все знают, что в Мосгорсуде ее нет, — или она есть, но в ведении аудипротоколирования судьи всегда отказывают. Как же так? А почему? Ведь это же всё для нас, для граждан?! То есть для сторон в процессе, для установления истины по делу? Или это только для судей? И кстати — сейчас ведь 2013 год, мы даже специально в календарь посмотрели. Тогда в рамках чего выделено это финансирование Мосгорсуда, когда мы видели отчеты и госконтракты с 2010 года, которые давно и успешно закрыты? У вас же все исправно работает и даже поставлено на учет и обслуживание в ФГБУ «Правосудие».
Информация к размышлению
На сегодняшний день существует три федеральные целевые программы «Развитие судебной системы РФ». Первая была принята в ноябре 2001 года (постановление правительства № 805) и обошлась бюджету страны в 44 865,6 млн рублей (с нее-то как раз и началась разработка системы ГАС «Правосудие»). Вторая была принята в сентябре 2006 года и стоила с учетом всех дополнений и расширений уже 60 млрд рублей. Именно в рамках второй ФЦП и было решено полностью решить проблему автоматизации ведения судебного делопроизводства, куда входили задачи создания базы данных судебных решений и обязательного аудиопротоколирования судебных процессов — для повышения гласности, открытости и предотвращения появления жалоб сторон—участников процесса. Третья же программа находится в самом начале реализации, и в ней не предусмотрено уже никаких поставок оборудования и программного обеспечения для ГАС «Правосудие», только выделены деньги по госконтракту на эксплуатацию, гарантийный и негарантийный ремонт оборудования и поддержание программного обеспечения.
Человек и Закон
В Уголовно-процессуальном кодексе РФ есть статьи 259 и 260, касающиеся протокола судебного заседания. В них сказано, что технические средства протоколирования «могут быть использованы». То есть могут быть и не использованы. Принятие ФЦП по развитию судебной системы в 2006 году в общем-то обязало эту норму изменить (напомню: «Осуществление обязательной аудиозаписи судебного заседания»). Подчинились и изменили свою норму (а именно ст. 155 Арбитражно-процессуального кодекса) только арбитражные суды, причем еще в 2010 году. Кто мешал сделать это судам общей юрисдикции?
Анализ статьи 155 АПК РФ, касающейся порядка ведения протокола судебного заседания, публикуется в виде таблицы на сайте «Новой» — самые дотошные читатели могут сравнить ее старую редакцию (до реализации второй ФЦП) и новую (в редакции ФЗ от 27.07.2010 № 228-ФЗ, т.е. еще до окончания второй ФЦП). Пункт 6 статьи 155 теперь предусматривает, что «протоколирование судебного заседания с использованием средств аудиозаписи ведется непрерывно в ходе судебного заседания. Материальный носитель аудиозаписи приобщается к протоколу». В случае, если арбитражным судом проводится стенографическая запись, а также видеозапись судебного заседания, материальный носитель видеозаписи также приобщается к протоколу. «Лица, участвующие в деле, имеют право знакомиться с аудиозаписью судебного заседания .…. и представлять замечания относительно полноты и правильности их составления в трехдневный срок после подписания соответствующего протокола. К замечаниям могут быть приложены материальные носители проведенной лицом, участвующим в деле, аудио- и (или) видеозаписи судебного заседания». Сравните это положение пункта 7 с тем, что говорила на семинаре председатель Мосгорсуда Ольга Егорова…
То есть ВАС РФ внес АПК необходимые изменения для реализации второй ФЦП в части аудиопротоколирования и, таким образом, выполнил ФЦП в полном объеме, а ВС РФ — нет, что и требовалось доказать. Мотивы невыполнения неизвестны.
Система аудипротоколирования, и даже трансляции заседаний, и хорошая база данных судебных решений создана в арбитражных судах. Арбитражники делали свою систему не в НИИ «Восток» (кстати, именно там изготавливали и ГАС «Выборы»), а в сколковской ООО «Центр речевых технологий». Оборудование, монтаж, поддержание выполняло ЗАО «Крок инкорпорейтед». Систему безопасности данных, содержащих гостайну, — ООО «Научно-технический центр ЕВРОАСС». Все данные, в том числе финансовые, можно получить в открытом доступе — в отличие от судов общей юрисдикции. Эти засекретили и обезопасили все свои финансовые данные гораздо круче, чем свою же базу судебных решений, — любой хакер при желании взломает эту базу и внесет любые веселые правки максимум за час.
Но это — к слову. Главное, что очень хотелось бы знать: вносил ли Верховный суд, обладающий, как и Высший арбитражный, правом законодательной инициативы, — законопроект об изменении норм судебного протоколирования? А именно об обязательной аудиофиксации судебного заседания? И почему, собственно, никакой обязательной аудиофиксации, как того требует вторая (уже выполненная) ФЦП, до сих пор нет? Хотя все технические возможности для этого есть — по отчетам, конечно…
Мария и Инна
Инна Бажибина
Мария Серновец
Вообще-то это только начало истории. Так сказать, любовная прелюдия. Вся история — мягко говоря, халатности судебных деятелей даже не при реализации ФЦП, бог бы с ней, мы тут привыкшие, а при соблюдении основных конституционных принципов — еще впереди. Вряд ли мы найдем концы и ответим на вопрос, куда делись деньги, — если то, что должно быть установлено, на самом деле не установлено, или установлено так, что не работает. Да это и не так важно, когда речь идет об институте суда. Суда — как главного странообразующего фактора. А что мы видим? Мы видим предумышленное игнорирование постановлений правительства (которое тогда возглавлял премьер В.В. Путин) и требований Уголовно-процессуального кодекса. А также видим обман трудящихся.
На эту историю почти случайно натолкнулись две женщины из «Руси Сидящей». Одна — адвокат, вторая — зэчка.
Инна Бажибина — бухгалтер, которой волею судеб пришлось стать юристом. Четыре года назад она услышала свой приговор — 15 лет лишения свободы. Два года в тюрьме, второе дело, и еще один приговор был близок, покуда внезапно не обнаружилось, что никаких обвинений быть не может ни по первому делу, ни по второму: товарная контрабанда, в которой обвиняли мирного бухгалтера, была декриминализирована, и дела закрыли.
Но Инна многое поняла и многому научилась за это время. Тогда она впервые услышала, как в зале суда, стоя под российским флагом и гербом, человек в мантии сказал отчетливо: «Мне плевать на вас и на ваши записи». Человек в мантии имел в виду показания свидетелей, которые в судебном заседании говорили одно, а в протокол вошло совсем другое — иногда прямо противоположное. Инна и ее защита сами вели свои аудиозаписи заседания, но что до этого судье? Замечания, поданные на протокол судебных заседаний, человек в мантии не принял. Инна тогда не знала, как действовать.
Не смогла защитить самое дорогое — единственного ребенка — и адвокат Мария Серновец. Мария всегда хотела быть юристом: она — из таких, из верующих в правосудие. Еще совсем маленькой девочкой работала в отделе по вопросам помилования аппарата Верховного Совета РСФСР. Потом в прокуратуре — переманили. Пришла в 1990-м, ушла в 1997-м. Из-за совести ушла: не давали расследовать махинации с квартирами для «афганцев». Кстати, примерно из-за таких вот афер, которые покрывала прокуратура, и наметилось сращивание прокуратуры с властью, ментами и судами: начинали с продуктовых заказов, потом поздравляли друг друга с праздниками, обмениваясь отжатыми подарками (конфискатом), потом решали квартирный вопрос, чтобы обеспечить работников, а потом понравилось, вошли во вкус.
В общем, ушла Мария в адвокаты. В те времена адвокат разыгрывал в суде шахматную партию, разговаривая с обвинением и судьей на одном, только им понятном языке. И от умения адвоката «играть в шахматы» многое зависело. Спустя лет десять ситуация изменилась: оказалось, что ты играешь в шахматы, а с тобой — в лапту, битой. К 2007 — 2008 году Мария вдруг поняла, что не может читать обвинения: там написана абракадабра. От этого нельзя защититься. Усилилась борьба «за палки», за статистику: в правоохранительных органах увеличился штат, стали «оправдывать бюджет» и объяснять свое присутствие в нем, свою нужность и необходимость. Оправдательный приговор стал означать, что несколько следователей и прокуроров работали зря, и судья уже не мог этого допустить.
Ведь почему так нагло и беспринципно ведут себя менты и прокуроры? Потому, что им позволяют так себя вести судьи.
Адвокат Мария Серновец сама попала в жернова: арестовали ее сына, 20-летнего мальчишку, при задержании жестоко избили. Он оказался не в том месте и не в то время: менты делили с наркоконтролем сферы влияния, он попал под раздачу. Суд признал его преступником спустя полтора года и дал 9 с половиной лет. В общем, теперь мы имеем дело с раненой тигрицей — причем очень умной и опытной.
В судебном процессе Мария столкнулась с тем, что знают все, в том числе, конечно, и она сама: протоколы судебного заседания сильно отличаются от того, что на самом деле было произнесено в зале суда.
Например, свидетель говорит: «Меня там не было». А в протоколе: «Я там был и все подтверждаю».
И Мария задумалась. Кое-что обнаружила и начала слать адвокатские запросы в разные суды России, в судебные департаменты, в Минэкономразвития.
С ответами из судов получилось прелесть что такое. Сначала председатели судов отвечали вразнобой: с нелепыми орфографическими и фактологическими ошибками, но с очевидным стремлением прикрыть себе одно мягкое место и не подставить начальство. Кузьминский суд Москвы ответил, что системы аудипротоколирования имеются, но не введены в эксплуатацию по техническим причинам. Преображенский суд — что после обращения Марии было проведено «оперативное совещание судей» и система будет поставлена, раз уж Марии это так интересно. Перовский суд — что протоколы судебных заседаний ведутся в соответствии с законом, а вопрос о наличии техсредств был просто проигнорирован. Судебный департамент при Верховном суде РФ ответил пространно, но загадочно: дескать, где-то оборудование есть, а где-то будет, но источник финансирования не назвал, ну и с нормативной базой беда: хотя чего проще, из коридора в коридор сходи в Верховный суд и узнай, что там с нормативной базой.
Мы полагаем, что в ближайшее время Судебный департамент сконцентрируется и начнет рассказывать нам, что ФЦП 2006 — 2011 годов и не предусматривала полного оборудования судов общей юрисдикции аудиопротоколированием, поскольку здания периферийных судов не позволяют укладывать кабельное хозяйство. Не верьте, это ерунда — просто почитайте эту самую ФЦП, она выложена в свободном доступе на сайте Минэкономразвития как выполненная, там все подробности.
Судейские занервничали и забегали, почувствовав ковровое бомбардирование запросами. И если первый ответ из Управления судебного департамента Москвы, например, пришел очень быстро (и там сообщалось, что все суды Москвы оборудованы системой аудиопротоколирования), то теперь, когда направлены уточняющие запросы, крупные судейские чиновники замолкли. А из районных судов стали приходить невразумительные ответы-близнецы, даже с одинаковыми ошибками. Почувствовалось единое руководство.
Которому мы и шлем свой пламенный привет от всей «Руси Сидящей», а также вопросы.
СЧЕТНОЙ ПАЛАТЕ НА ЗАМЕТКУ
Три вопроса Судебному департаменту при Верховном суде РФ
1. Публикуя первый из материалов расследования «Руси Сидящей», хотелось бы получить внятный ответ на вопрос: предусматривала ли ФЦП «Развитие судебной системы России на 2007 — 2012 годы» полное обеспечение федеральных судов общей юрисдикции системами протоколирования и технической фиксации для «обязательного», как того требует программа, ведения аудиозаписи судебного заседания? Если да, то почему этого не случилось, хотя программа считается выполненной?
Минэкономразвития: 99% средств на Программу техоснащения судов — освоены
2. В ответе на запрос адвоката Серновец М.Н. от 30.10.2013 г. начальник Главного управления организационно-правового обеспечения деятельности судов Судебного департамента при ВС РФ Е.В. Голошумов со ссылкой на уже новую ФЦП — «Развитие судебной системы России на 2013 — 2020 годы» — сообщает, что «по итогам 2013 г. планируется поставить в суды 2500 комплектов аудиофиксации и протоколирования хода судебных заседаний», а «по итогам программы» (к 2020-му? — Ред.) «предполагается .…. оснастить .…. 10 600 залов судебных заседаний федеральных судов общей юрисдикции — системами аудио-протоколирования…» и что (внимание! — Ред.) «оснащение залов судебных заседаний районных судов города Москвы системами протоколирования осуществляется в плановом порядке». То есть все еще «осуществляется»? Тогда на какие средства, если прежняя программа «закрыта», а в новой — таковые не предусмотрены?
Программа «осуществляется» до 2020 года. Но тогда на какие средства она идет?
3. В том же ответе на запрос адвоката г-н Голошумов констатирует: «До настоящего времени законодателем не урегулирован вопрос обязательного аудиопротоколирования хода судебных заседаний, не внесены соответствующие изменения в процессуальное законодательство», хотя «необходимость закрепления обязательного ведения аудиозаписи судебного заседания» была предусмотрена еще прежней ФЦП — на 2007—2012 годы. То есть во всем виновата Госдума? А что сделано Верховным судом и Судебным департаментом при нем, чтобы такие изменения были внесены в Уголовно-процессуальный и Административно-процессуальный кодексы, как это произошло с Арбитражно-процессуальным кодексом РФ?
САМОЕ СВЕЖЕЕ
Прекратить истерику?
«Фиксация того, что происходит в судебных процессах — и видео, и аудио, — полезна, и ввести в законодательство такую обязанность можно, но это наверняка будет связано с определенными бюджетными ограничениями», — сказал президент РФ Владимир Путин, выступая перед студентами юридических вузов 3 декабря.
По словам главы государства, российские суды еще не все технически оснащены в достаточной степени, чтобы можно было оперативно претворить эту идею в жизнь.
«К этому надо стремиться, идти к этому. Но это связано только с деньгами. А так, в целом, конечно, если дополнительные технические средства появляются, которые фиксируют определенные действия в ходе судебного процесса, в ходе следствия, — почему нет? Это всегда только на пользу. Вопрос только в деньгах», — цитирует президента агентство РАПСИ.
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
0
Интересная статья.
- ↓
0
на скамью подсудимых нужно посадить чиновников, которые попустительствовали неведению аудипротоколирования и пусть на себе испытают эту «абракадабру»
- ↓
0
Деньги, выделенные для установки аудипротоколирования, скорей всего потрачены на другие дела, ведь такое происходит во всех организациях, потому что нет контроля, ни кто не проверяет, как и на что потрачены государственные деньги. Само государство создало этот беспредел.
- ↓
+2
За окном каждого судьи РФ находится кладбище с замученными им невинными душами.
Для меня ясно, что общение с судьями для законопослушных и психически нормальных граждан РФ следует приравнять к изощренным пыткам садистами.
Закрепленные в УПК РФ и ГПК РФ нормы на право ведения аудиозаписей судебных заседаний являются одной из пыток. Судьи составляют протоколы судебных заседаний, в которых показания участников судебных процессов сознательно фальсифицируются, искажаются, не отображаются и т. д. Мы пишем замечания на эти протоколы, приобщаем к ним согласно ПК аудиозаписи, и получаем определения, что наши замечания не приняты судом. Мы опротестовываем это определение в суде кассационной инстанции — результат тот же. Пишем надзорную жалобу на определение в ВС республики, далее в ВС РФ, Президенту РФ — и приходим к выводу, что вся т. н. судебная система под крышей Президента РФ совершила госпереворот, присвоив себе право являться истоками права в каждом конкретном деле и по отношению к каждому конкретному лицу, и что предназначение всей этой т. н. судебной системы — это сквозное крышевание заведомо неправосудных судебных актов.
- ↓
+1
Закрытый процесс — это тот процесс, на котором необходимо скрыть от общества его несправедливость. Он по определению должен быть вне закона — общество должно все контроллировать, — и в особенности когда речь идет о судьбах людей.
Правосудие должно быть общественным по сути, а не только по названию. Судебный процесс должен быть доступен всем в онлайне или хотя бы в видеозаписи. И если судебный вердикт вызывает какой-либо резонанс в обществе — само общество должно голосовать и выносить по нему вердикт, который и будет в этом деле окончательным; — ибо суд у нас общественный (а другим он и не может быть: когда судебная власть принадлежит не обществу, а отдельным людям, она не может не быть коррупционной — и потому это недопустимо).
Видеозапись должна вестись и контроллироваться не судом (ибо она ведется именно для того, чтобы контроллировать суд — контроллировать суд должен не сам суд — что означает прямую коррупцию, — а общество — заинтересованная сторона); поэтому вести видеозапись (с включенной в нее аудиозаписью, разумеется) должна в суде любая заинтересованная сторона. И видеозапись (особенно если она хорошего качества) не может не приниматься судом как доказательство; ибо это улика о преступлении — как ее можно не принимать? Пора эту нынешнюю насквозь прогнившую коррупционную систему фундаментально менять. Она не принадлежит обществу — как это должно быть, — а работает против него.
- ↓
+1
Закрытым должен быть процесс, когда обсуждаются сугубо личные детали, которые могут навредить участникам процесса (навскидку — изнасилование) либо на котором обсуждаются секретная информация (шпионаж, раскрытие государственной тайны), всё остальное вполне достойно стать достоянием общественности. Это — закон.
- ↑
- ↓
0
Исходя из вышеописанного, у нас сейчас каждый процесс — закрытый.
- ↑
- ↓
0
Удивили… В моем случае ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ГОРОДСКОГО СУДА понятия не имеет о трудовом законодательстве. До сего дня помню как эта грудастая особа пыталась надавить на меня всем своим «буфером» прямо в коридоре, не стесняясь посторонних и просто людей, зашедших в здание суда, как она орала на меня… И что, спросите вы? А ничего. Ни прокуратура, ни генеральная прокуратура, ни этот президент не в состоянии изменить и откорректировать в соответствии с законом и конституцией то, что наворотила эта особа. Можете считать меня третьей в этом списке.
- ↓
