Бывший адвокат солдата, убившего армянскую семью в Гюмри, рассказала о его допросе

Суд над российским солдатом Валерием Пермяковым будет публичным и пройдет в Армении. В этом общественность заверил глава СКР РФ Александр Бастрыкин, прибывший в Ереван. Также армянские и российские следователи договорились о совместном расследовании этого резонансного дела.

Между тем, хотя со дня убийства прошло уже больше недели, остается не ясным мотив зверства. Сам Пермяков во время допроса заявил, что не может объяснить, зачем он совершил убийства. Об этом рассказала адвокат Тамара Яйлоян, сперва было согласившаяся защищать солдата. Сейчас Тамара уже не ведет это дело. Она признается: когда ее подзащитный стал рассказывать о том, как штык-ножом заколол детей, она поняла, что не сможет представлять интересы этого человека.
Тамара Яйлоян рассказала о подробностях допроса Пермякова в качестве подозреваемого.
— Тамара, какое впечатление на вас произвел Пермяков? На ваш взгляд, он вменяем?
— Отдельно я с ним не говорила, я лишь присутствовала во время его допроса московскими следователями. Мне показалось, он был в рассудке. Но это мое лично мнение, объективно на этот вопрос смогут ответить только психиатры.
— Он с охотой общался со следователями?
— Нет, на вопросы он отвечал коротко и неохотно. Говорил очень медленно. Не было такого, чтобы он рвался что-то доказывать. Спрашивали — отвечал. Не спрашивали — молчал.
— А не могла ли быть его заторможенность последствием приема психотропных средств?
— Пермякова спрашивали, употреблял ли он наркотики когда-либо. Он ответил, что нет. Но на этот вопрос тоже должны ответить эксперты.
— Спрашивали ли его про употребление алкоголя?
— Нет, этот вопрос не звучал.
— Где проходил тот допрос?
— На территории 102-ой военной базы. Он длился около трех часов: в восемь начался, а около одиннадцати закончился. Сперва же был осмотр одежды и личных вещей подозреваемого, потом пришел эксперт, чтобы снять следы от пороха с его рук.
— Как он объясняет, почему совершил эти убийства?
— Никак. «Не могу сказать» — таков был его ответ. Да и вообще он так отвечал на многие вопросы следователей.
— На какие, например?
— На вопрос, почему он хотел убить младенца.
— Он наверняка последовательно рассказывал о том дне.
— Да, он сказал, что покинул часть просто потому, что хотел прогуляться. На дом Аветисянов набрел случайно. Проходя мимо, почувствовал жажду и решил постучаться к хозяевам, чтобы попросить воды. Но никто не открыл, все спали. Он решил залезть через окно. В доме было три комнаты.
В первом помещении, услышав шум, проснулся один человек. Что-то крикнул Пермякову по-армянски и потянулся за телефоном. В ответ солдат выстрелил. Потом услышал голоса из второй комнаты. Там было два человека. Обоих застрелил. В третьей комнате было четыре человека. Троих застрелил. Малыша тоже хотел застрелить, но автомат дал осечку, поэтому попытался заколоть штык-ножом. Извините, не могу передать услышанное…
— И в тот момент, когда он начал рассказывать об убийстве ребенка, вы решили, что не сможете представлять его интересы?
— Да, я не смогла вынести его слов и ушла из кабинета — мне стало плохо. Потом пришла в себя и вернулась на допрос, чтобы его закончить. После же я решила, что не буду его защищать.
— Тамара, а как вообще получилось, что вы взялись за это дело?
— Вообще-то я часто занимаюсь делами обвиняемых в убийствах. Поэтому один человек, частное лицо, не связанное с этой ситуацией, позвонил мне и предложил заняться данным делом. Я никогда не позволяю эмоциям мешать мне работать. Но еще никогда я не сталкивалась с убийствами детей. Я не представляла, что мне будет так плохо, что я не смогу. Думаю, мой отказ от дела был нарушением этических норм адвоката. Но это было честно по отношению к моему подзащитному. Если я не могу справиться со своими эмоциями, как я смогу его защищать?
-То, что до определенного момента ваше имя держалось в секрете, было вашим требованием? Вы опасались непонимания со стороны земляков?
— Да, это мое требование. Но это моя обычная практика на процессах по убийствам. Каждый раз находятся люди, которые некорректно расценивают мое участие в таких делах, например, родные потерпевших. Никаких угроз в мой адрес не было, но я все равно опасалась.
— Вернемся к допросу Пермякова. Он раскаивается?
— На вопрос, жалеет ли он о содеянном, он сказал, что да.
— Ему задавали вопрос, почему он решил покинуть базу? Версию, что у парня на фоне дедовщины произошло что-то с психикой, активно обсуждают в интернете.
— Нет, ему такие вопросы не задавали во время этого допроса.
— Вторая версия, которую можно найти в интернете: Пермякова подставили, а потом заставили признаться в содеянном.
— Ничего не могу сказать по этому поводу. Но видимых увечий у него не было. Да и на какие-либо противоправные действия он не жаловался. Хотя возможность у него такая была. Перед началом допроса его спросили: хочет ли он поговорить с адвокатом, то есть со мной, тет-а-тет. Он отказался. Думаю, если бы у него было, что сказать или на что пожаловаться, он бы пошел на эту беседу.
— Он говорил, зачем оставил сапоги на месте преступления? Забыл замести следы?
— Нет, об этом во время того допроса он не говорил. Просто сказал: я сменил одежду.
— Как он объяснил, зачем пошел в сторону границы? Хотел бежать?
— Нет, сказал, что бежать он не хотел. Якобы, просто захотел прогуляться в ту сторону. Повторюсь: он вообще на том допросе давал очень скудные ответы. Думаю, во время допроса уже в качестве обвиняемого он стал разговорчивее.