Трибунал для Сталина

Встать! Суд идет. В судебное заседание явились со стороны обвинения представители Конгресса интеллигенции, со стороны защиты… Предстать перед Фемидой больше некому: подсудимые давно отошли в мир иной, вопрос с адвокатами не решен. Сколько времени займет проработка технических деталей общественного трибунала, оценить сложно даже самим инициаторам процесса.

Главная задача организаторов — 30 человек, среди которых правозащитники Лев Пономарев, Людмила Алексеева, Сергей Ковалев, Валерий Борщев, — вбросить в общественное пространство идею десталинизации, ведь обсуждение неоднозначного вопроса актуально как никогда.
Дать государственно-правовую оценку преступлений, совершенных во время правления Сталина, — идея не новая. Начало было положено хрущевской «оттепелью», в период перестройки термин «сталинизм» и осуждение массовых репрессий были юридически закреплены в Указе Президиума Верховного Совета СССР, тема активно обсуждалась в годы президентства Дмитрия Медведева. Сейчас же официальный дискурс меняется, и на первый план вместо критики выходит презентация вождя как стратега и победителя.
Тоталитарные практики, которые внедряются в России, по мнению учредителя конгресса, лидера движения «За права человека» Льва Пономарева, могут привести к миллионам жертв. Так случилось в сталинский период в процессе раскулачивания, создания лагерей для родственников обвиненных, депортации народов, репрессий, голодомора на Украине и в Северном Казахстане. «В России внедряется много тоталитарных практик, — говорит Пономарев. — Уже вносится «закон садистов», где предлагается законодательно закрепить насилие над заключенными. ФСБ, опираясь на тоталитарную практику КГБ, понимает под экстремизмом любое инакомыслие. Акции оппозиции не согласовываются городскими властями. Есть политические заключенные. В этом виновата не только власть, но и общество, которое не сопротивляется».
Как в идеале должен выглядеть этот трибунал? Первый сценарий: инициаторы совместно с правозащитным обществом «Мемориал» собирают документы по событиям, которые носят признаки преступления. Затем они подаются в прокуратуру и Следственный комитет, правоохранительные органы дают оценку действиям в соответствии с правовыми нормами того времени, но не передают дело в суд в связи со смертью обвиняемых. Второй сценарий реализуется в случае, если госорганы отказываются рассматривать обращение конгресса. В таком случае правозащитники намерены вынести дело за рамки формальных юридических институтов и провести общественный суд. «Пока мы не выработали единой концепции, — рассказывает Пономарев. — Не ясно, кто будет выступать в роли судьи. Те, кто подписал обращение, скорее годятся для обвинителей, скорее всего это будет третейский судья. Также не ясно, будут ли с нами взаимодействовать те, кто представляет защиту Сталина». По мнению правозащитника, в роли адвокатов должны выступать никак не родственники вождя, а известные деятели, юристы и политики. На эту роль прекрасно подошел бы, например, публицист Александр Проханов, накануне предложивший причислить Сталина к лику святых, или бессменный лидер коммунистов Геннадий Зюганов, столь активно защищавший сталинскую эпоху во время аналогичной кампании в 2011 году.
Пока инициатива выглядит немного нереалистично. Но примеры из истории показывают, что подобные трибуналы могут иметь не только формальные юридические последствия. Например, в ходе расследования военных преступлений, совершенных во Вьетнаме, инициированного философом Жан-Полем Сартром и общественным деятелем Бертраном Расселом, была сформулирована идея «демократического общества»; второй расселовский трибунал по делу Бразилии и Чили привел к созданию трех новых международных органов: Международного института прав и свобод человека, Международной лиги прав и свобод человека и Постоянного народного трибунала. Посмотрим, к чему приведет инициатива Конгресса интеллигенции.