Тунисский ад для русских

На днях по всех центральным телеканалам показали, как доставили в НИИ Склифосовского раненную при теракте на пляже в Тунисе Екатерину Хоменко. Увы, за кадром осталось страшная действительность.

Е. Хоменко. Фото предоставлено из личного архива.
Отец девушки, он же муж погибшей от пули террориста Татьяны Хоменко решился рассказать о тех, ужасах, что они пережили. Но самое главное — тело Татьяны отказываются возвращать в Россию до суда над убийцей.
Николай Григорьевич растерян, подавлен и разозлен одновременно. Постоянно восклицает: «Власти нас бросили! Мы никому не нужны». Он сам недавно перенес инфаркт, и родные даже не представляли, как он сможет пережить горе.
Жертвами трагедии в Тунисе стали его жена и дочь. Супруге Татьяне только исполнилось 54 года. И путевка на море была подарком для нее на день рождения от дочери Кати…
Изначально собирались лететь на море в субботу, но почему-то мать с дочерью передумали и взяли билеты на четверг. Их опять-таки по какой-то страшной случайности поселили не в ту гостиницу, в которую изначально предполагалось, а в другую, расположенную в 90 км от нее, в городе Сус. И уже там в пятницу их расстрелял обезумевший террорист-одиночка.
— Как бы справиться со всем этим горем… — говорит Николай Григорьевич. — Если бы кто-то из российских властей проявил хоть каплю внимания и сочувствия, было бы легче все принять. Но мне никто даже не позвонил. Ни изМИДа, ни из московского правительства, ниоткуда ни единого звонка. Наоборот, я сам оборвал все телефоны, прося о помощи. И бесполезно.
— Как же так? Разве вам не помогли приехать в Тунис?
— Никто ни в чем не помогал, кроме девушки Оли из турфирмы. Более того, мне в консульстве не говорили даже, что жена погибла. Я сам начал поиски, написал во все гостиницы в этом районе (жена и дочь должны же были быть в другом городе), связался с тунисскими представителями. К вечеру мне дозвонился представитель Туниса и подтвердил, что моя семья пострадала. А из консульства просто написали письмо, чтобы я прислал фото для опознания. И все. Оля помогла купить билет, и я прилетел в Тунис на третий день.
Оказалось, тело жены два дня лежало при температуре почти 50 градусов, потому что морга в том районе нет. В итоге его перевезли за 200 км в местность, где есть возможности для хранения. И вот смотрите, все случилось 26 числа, а сегодня уже 7-е. Представляете, в каком оно состоянии? И когда мне позволят похоронить Татьяну, не известно.
— Знаю, что вы собирались привести одновременно в Москву раненую дочь и тело супруги. Почему не удалось?
— Мне отказали в выдаче тела тунисские власти. Основания? Якобы до суда над преступником это не полагается. Но это же абсурд! Что, если его судить будут через полгода? Я обратился за помощью в консульство, но там сказали, что этот вопрос не в их компетенции. Как же так? Почему меня оставили с моей бедой? Такое же отношение и к моей раненой дочери.
— Но ведь Катю помогли доставить в Россию.
— Кто? Власти? Нет, конечно. Опять-таки это турфирма купила билет. Видимо, за счет страховой компании. К тунисцам вопросов нет. Они Катю прооперировали и доставили на борт самолета в сопровождении полицейского кортежа. Правда, мне сказали, что была угроза нападения на нее.
— С чьей стороны?
— Не знаю… В полиции сказали, что, по их данным, есть угроза ее жизни и якобы кто-то не хочет, чтобы раненая россиянка покинула страну. Сменилось 6 машин сопровождения, они запутывали следы, уходя от возможных преследователей.
На борт Катю аккуратно перенесли на носилках. Но знаете, как ее везли на самом самолете? Как мешок. На обычные кресла положили — и все. И это человека с четырьмя пулевыми ранениями, после тяжелой операции! Самолет был забит до отказа пассажирами, все на нее глазели. Ей было больно и физически, и эмоционально. Страховая компания прислала сопровождающего — молоденького доктора, но у него с собой был только анальгин, и помочь он ей ничем не мог. Перед посадкой в «Домодедово» экипаж с борта вызвал «скорую».
— То есть вас не встречала медицинская бригада, которая увезла Екатерину в НИИ Склифосовского?
— О чем вы! Приехала обычная «скорая», безо всяких приспособлений для транспортировки тяжелораненого человека, и увезла в Домодедовскую районную больницу. Я пытался возмущаться, а мне предложили вызвать платную «скорую». Два часа я вел переговоры. Все это время дочь лежала у входа в приемной, куда привозили отравившихся алкоголем бомжей. Наконец, дали добро на то, чтобы нас отвезли в Москву. И с таким трудом мы оказались в НИИ Склифосовского.
— Как Катя это все перенесла?
— Она в шоке. Она в Тунисе после операции стала разговаривать. Но после перелета и «заботливой» встречи на родине все время молчит. Отказывается говорить даже со мной! Мой рассказ — это рассказ отчаявшегося человека. Может быть, это прочитают те, кто у власти, и им станет стыдно. И в следующий раз ни с одним оказавшимся в беде на чужбине россиянином не поступят так, как со мной.